Тысяча и один день
Шрифт:
Последняя пассажирка, влача в руках и под мышками обширную ручную кладь – в основном какие-то коробки без наклеек, – покидает салон, исчезая в гофрированном хоботе. Кому какое дело, что у нее в коробках? Ясно, что не оружие и не взрывчатка, можно не просвечивать. Воздушного терроризма не существует, ибо эксмены летают редко и только под конвоем, а настоящим людям нет причин жаловаться на жизнь.
– Встать. Пошел.
Хобот терминала уже отсоединился, самолет выпустил трап. Жара – давит. Пот – ручьями по спине. Нет, нежиться тут мне что-то не хочется.
Куда – вон в тот самолетик? И бегом? Ладно.
Взлет…
И еще два часа – на вертолете над океаном, к Морскому Старту «Юдифь»…
Ох уж эти морские старты!
Их пять основных – для тяжелых носителей – и ряд вспомогательных, для дур полегче. Плазменные двигатели, выжигающие в озоновом слое дыры в пол планеты поперечником, используются только в космосе, а с Земли корабли стартуют по старинке. С экватора или вблизи него стартовать удобнее – помогает вращение Земли. «И веревочка пригодится», все идет в счет. Больше полезной нагрузки, меньше топлива. Хотя топливо – чистый водород, получаемый электролизом воды, а энергия для электролиза транспортируется на планету в виде волнового жгута со стационарных солнечных батарей, что висят на орбите и превосходят видимым поперечником Луну. Вроде экологично, но перелетные птицы, попав в такой жгут, вспыхивают и сгорают в прах еще в воздухе – куда там микроволновке! Жаль их, конечно, и чувствительное человеческое сердце обливается кровью при мысли о гибнущих птахах, однако это все же лучше, чем отравлять планету зловредной химией примитивных топливных и окислительных составов варварского прошлого. Досадно, что до сих пор не реализована чистая и красивая идея космического лифта – нет волокон нужной прочности, хотя химики стараются, – но все же в Кении, Эквадоре, на Суматре уже подготовлены площадки и для этого вида космического транспорта, дайте только время…
Кто ж его даст. Нет у вас времени. Через два года и восемь месяцев полыхнут ваши площадки ясным огнем, да и вообще, наверное, земная кора треснет, как арбузная корка, от аннигиляционных взрывов – много чего понастроили на ней двуногие, люди и эксмены, и много их самих.
А пока – в компромисс между «желательно» и «приходится» – бьют в океан под плавучей платформой столбы ревущего огня, так что даже вода, опешив, спешит расступиться перед пламенем, всплывают кверху пузом тонны оглушенной и ошпаренной рыбы, кальмары, водоросли, иногда дельфины, а был случай, писали, когда всплыл синий кит. Разгонные ускорители отделятся и опустятся в море где-то возле островов Гилберта, и если не расшибутся, то их выловят для повторного использования. Как-никак меньше нагрузка на природу.
Которая полыхнет вместе с нами, не в силах сбежать от нас или стряхнуть паразитов со своей шеи. «Снявши волосы, по вшам не плачут…»
Вот она – «Юдифь»!
Громадная, с два футбольных поля, самоходная платформа на поплавках, дрейфующая в океане где-то между Новой Гвинеей и дугой Каролинского архипелага. Посередине… нет, чуть сбоку, утонув кормовой частью в огромной дыре, вырезанной в палубе над волнами, что плещутся сорока метрами ниже, зависла схваченная мачтами чудовищная туша носителя. С противоположного края – вертолетная площадка и причальная мачта для дирижаблей.
Понятно, основное сообщение с материком осуществляется судами и изящными, экологичными дирижаблями. Но я – срочный груз.
Касание. Запах моря и нагретого
– Тимофей Гаев? – Она говорит на интерлинге со странными мяукающими интонациями – должно быть, местный акцент.
– Он самый.
– Следуй за мной.
– Нет.
– Что-о?
– Сделка не вошла в силу. Свяжитесь с полковником МБК Иолантой Сивоконь, она объяснит.
– Не поняла!
– Сейчас поймешь.
Старшая из моих конвойных, сделав успокаивающий жест, распахивает перед моим носом портативный терминал.
– Набери сам. Последний выпуск «Текущих новостей», раздел «Отовсюду понемногу». Живее.
Я ошибаюсь в наборе, и она брезгливо помогает мне. Вот она, нужная заметка… ого, тут целый список! «Постановлением Комиссии по амнистированию и реабилитации при Департаменте юстиции Славянской федерации амнистированы…» Пляшут буквы. Потеряв терпение, конвойная тычет пальцем в нужную фамилию.
Мальцева И.Т. Амнистирована…
Кажется, я блаженно улыбаюсь.
– За мной! – теряет терпение малайка.
– А? Нет.
– Что еще?!
– Этого недостаточно. Я должен видеть ее и говорить с ней.
– Это официальная информация. Не веришь «Текущим новостям»?
– Вот именно.
– У нас нет времени!
– Найдете!
Ох, с каким удовольствием мои конвойные изволтузили бы меня до потери сознания! Сжали губы в ниточку, а терпят. Нет полномочий.
Вот и умница, сообразила: сейчас со мной лучше не спорить, а скоренько сделать то, что я прошу. Вернее, требую. Экое непривычное слово…
Секунды – резиновые. Сколько мне еще ждать… Есть!!! Вот какая она, моя мама. Самая обыкновенная немолодая женщина с заметной сединой, еще не замаскированной краской для волос.
– Ирина Мальцева?
– Да.
– С вами будет говорить ваш… потомок. Эксмен. Я выхватываю терминал из рук конвоирши.
– Мама, это я, Тим… Мама, ты меня слышишь? Она подслеповато щурится. Что они сделали с ее зрением, на каком рационе держали ссыльную, какой работой мучили? Разорву!
Вот дрогнули ее губы.
– Сынок…
– Мама! Тебя правда выпустили?
– Сынок…
Сейчас она заплачет. Мама, милая, не надо, а то я тоже разревусь!.. Наконец она кивает, не в силах произнести ни единого слова. Кивает!
– Мама, все будет хорошо, вот увидишь! – кричу я. – Я обязательно вернусь! Они больше не посмеют тебя тронуть. Все у нас с тобой будет хорошо!
– Убедился? – И экран гаснет. Конвоирша буквально выдирает терминал из моих рук. Смуглокожая едва не приплясывает на месте от нетерпения: скорее! скорее!
– Еще! – требую я.
– Живо в лифт! Через тридцать пять минут старт! Весь груз давно на месте!
Груз – это, по-видимому, те пятнадцать эксменов, чья участь – подпрыгнуть на орбиту вместе со мной. Нечего делать, добавим к ним шестнадцатого.
– Черт с вами. Куда идти?
– Бежать! – неприязненно бросает малайка. – За мной. Очень быстро-быстро.
Ребристые стальные листы вздернутого к лифту пешеходного пандуса грохочут под ногами, провожая меня долгим резонирующим гулом. Сейчас я не намерен нырять в Вязкий мир, выгадывая секунды, и просто бегу – так мне хочется. Еще позавчера я трижды подумал бы, прежде чем позволить себе такую роскошь – хотя бы в мелочах делать то, что хочется.