Тысячелетний воин Ярополк
Шрифт:
Тьма от цветка, распустившегося в неурочный час, растеклась по всей округе. Вскоре сияние городских огней, подсвечивающих редкие облака, погасло. Но мрак, наоборот, начал отступать, немного рассеиваемый луной, показавшей краешек над высотными домами, похожими сейчас на рёбра великого каменного змея, сгинувшего под собственной тяжестью кверху брюхом. Яркие самоцветы звёзд горели так ярко, словно они совсем близко и освещаются моим папоротником, как факелом.
А потом нам навстречу начла выскакивать разная мелочь. Птицы со звериными мордами. Звери с рыбьей чешуёй. Сучковатые
За нами по-прежнему по пятам шли падальщики, разрывая трупы и добивая раненых.
Я шёл впереди. Соколина шла одесную, то бишь справа. Она ловко орудовала ножом, несколько раз выстрелив в особо прытких созданий. То были тощие, как гончие псы, щуки, вставшие на четыре куриные лапы и имеющие изогнутые спины. Я даже не видел раньше таких, но лес велик, и всякую тварь знать нельзя.
Ошуйную, то есть, слева орудовала как копьём винтовкой со штыком Несмеяна. Она тоже разок пальнула в нечто, снующее на грани света и тьмы.
Спину нам прикрывал Дмитрий. Вся его задача сводилась к тому, чтоб отбивать колдовством брошенные в нас тяжести. Сие к месту было, ибо из мрака в нас часто летели камни и ветки. Несколько раз прилетали выструганные из тростника стрелы с костяным наконечником, но их обладатели не показывались, следуя где-то за пределами видимого.
– Да когда же это кончится? – зло проронила Соколина, поднырнув под брюхо точно такому же пауку-сенокосцу, что я встретил в переходе.
Она едва уловимыми движениями подрезала ему жилы в основании лап, заставив с визгом рухнуть на газон возле бензиновой заправки и забиться в судорогах.
– Ещё полторы версты осталось, – ответил я, рубанув, что было сил, облезлого барсука, решившего кинуться на меня с заострённой палкой вместо копья.
Создание заверещало и, потеряв лапу, умчалось прочь, а продвинувшись на десяток шагов вперёд, мы наткнулись на его уже выпотрошенный труп, вокруг которого виднелись многочисленные следы лап, оставленных кровью. Все твари словно обезумели.
– Пройти бы, – шмыгнула носом Соколина, бросившись вперёд и сшибив в прыжке ударом обеих ног утробно ухающего мертвяка.
Он вытянул перед собой руки, как этот… зомбий из телевизора, и шёл к нам. И был он не один. Таких почти полсотни набралось. Но медленные, как улитки мертвецы не были большой помехой. Мы ловко проскочили между ними и двинулись дальше.
– Пройдём, – отозвался я. – Может, заправку подожжём? Видел в кино сие. Жарко, поди, горит, пламя-то почти до небес будет.
– Сдурел? – ухмыльнулась девушка, но во взгляде читалось, что она сама бы не против.
Мы дружно вздохнули. Дмитрий запросто мог запалить такую, но пришлось бы долго уговаривать законопослушного паренька. Он даже брошенные машины отказался подпаливать.
Где-то полверсты мы миновали лёгким
На этот раз путь нам преградил громадный кабан.
– Ох, нихренасе, – протянул за моей спиной Дмитрий, а Соколина присвистнула, разглядывая тварь величиной с эту… маршрутку.
Из его грязной спины росли тощие берёзки, покачиваясь и вздрагивая при каждом движении чудовищного создания. Но он был не один. Из медленно сереющего под встающей красноватой луной леска выходили и выходили всевозможные создания. Они, видимо, уступали право первым напасть этому вепрю, и потому медлили, держась от кабана на три десять саженей.
Чудовище гортанно хрюкнуло, сделало шаг вперёд, но потом остановилось в некой нерешительности.
– Сейчас точно не прорвёмся, – произнесла Соколина, шум6о вздохнув. – Отступать надо.
– Некуда, – произнёс я, обернувшись.
По нашим следам шли уже не просто падальщики, а три десятка высоких фигур, закованных в сталь. У каждого – копье и боевой топор, а в прорезях шеломов горели угольки вместо человеческих глаз. Один из пришлых, гремя чешуйчатым доспехом, вышел вперёд, достав тлеющий оранжевыми буквами и узорами шестопёр.
– Цвет папоротника? – сухо спросил он. – А снести-то сможешь?
– Отобрать хочешь? Не надейся, – процедил я, сплюнув на землю, – и не таких обламывали.
Воин засмеялся и повернулся к своим, подняв оружие над головой, а потом взмахнул шестопёром, и промеж воинов выступили стрелки с луками. Я со вздохом опустил клинок, ибо понимал, что им нечего противопоставить. Даже если Дима сдержит сотню стрел, другая сотня найдёт нас.
– Бежим, пока не опомнились, – прошептал мне на ухо Дима, легонько ткнув локтем в бок. – Я артефактор, а не фокусник, иллюзии хреново делаю. Вот отец целого бога так обманул.
Тишина оборвалась треньканьем тетивы и свистом стрел, а сами воины целились при этом в тварей, что за нашей спиной.
Я расхохотался, повернулся и разминулся с бросившимся на ратников вепрем. Что-то грохотнуло, аж уши заложило, и кабан начал раскидывать воинов морока, которые падали и кричали совсем как настоящие. По земле лилась кровь, и я готов был поверить, что она неподдельная.
– С дороги! – заорал я, влетев в толпу мелочи, и мы шли напролом вслед за путеводными искрами, раскидывая тварей не хуже, чем кабан тех ратников.
Посеребрённые клинки мелькали в руках, принося смерть. Я честно ожидал от сбежавшихся тварей большего, или мы успели раньше, чем все остальные? Может быть. Сорок вёрст ещё нужно пробежать, и даже у самых прытких чудищ на это уйдёт добрые полтора — два часа. Вот прыткие нас и настигли наравне с местными.
Оставшиеся полверсты мы преодолели на одном дыхании. А цветок привёл нас к большому полукруглому зданию, сделанному из жести и бетона. Раньше его не было, но это неважно. Я с разбегу ударил плечом в большую железную калитку, норовя выбить, но та не поддалась.