Тысячелетний воин Ярополк
Шрифт:
– Я карточку дома оставил, – виновато промямлил он.
– Вот, всё у тебя через задницу. Знал же, что я чуток захочу. У меня в барсетке деньги достань. И два возьми чутка, дураком не будь.
– С тобой пойду, – произнёс я, решив, что с этим парнем можно пройтись по новым местам и без всякой дурости вернуться.
– Угу, – буркнул он, залез в лежащую на переднем стуле автомобиля котомку и, махнув рукой с зажатыми в ней листами размалёванной бересты, повёл по пещере к тонкой полоске белого света, горящей в глубине, а вслед нам снова заголосил
– Ярик, – бесцеремонно спросил он, – ты вот у упыря поселился. Он ничего не говорил тебе про какого-то полукняжича? А то домовой обмолвился нечаянно, что появился в городе такой тип. А как спросили, что за птица, только и огрызнулся, что это людей не касается, и спрятался за холодильник.
Полукняжич. Я остановился, поглядел на старика, на его зятя, на машину да в сторону двери Вась Вася. Вспомнились слова лесной девы: «Ты будешь охотиться на нас, но не забывай, что ты один из нас».
– Нет, не слыхивал.
– Ну нет, так нет, – пожал плечами Михалыч, взял с пола какую-то железную рогатульку и снова залез под повозку.
Алексей повёл меня длинным темным подземельем к дальней двери, через щели которой сочился дневной свет.
Парень почесал в затылке и убрал в карман какие-то шуршащие клочки, толмач молчал, а я не хотел его спрашивать. По пути ещё раз напомнил себе ничему не удивляться, хотя это будет обманом. Я буду удивляться, но тут не надобно виду подавать. Прямо как в Царьграде, когда по торжищу ходил. Все необычное тогда было, и людские одёжи, и речи, и товары. Даже иные вьючные животины, сиречь верблюды у черных, аки головни, купцов из заморских земель тоже необычны, но бродить с открытым ртом и выпученными глазами, аки юродивый, стыдно.
Дверь скрипнула, и мы оказались на улице. На меня сразу навалились местные шуми и запахи. Что ни говори, и того, и другого в избытке. А ещё внутри опять поселилось то старое озорство. Я скрестил руки на груди и с умным видом, мол, я чо, я ничо, я местный с перепоя, пошёл вслед Алексею. А пошли мы проулками к большущему, ярко разукрашенному дворцу, который возвышался над деревьями и такими же гаражами, где люди хранили телеги, и был виден издалека. И чем ближе мы подходили, тем больше народу становилось. Все добротно ряженые. Кто порознь, кто семьями, и казалось, что здесь каждый день – ярмарочный.
– Толмач, – прошептал я, стараясь, чтоб меня не сильно было слышно остальным, – что сие есть?
«Торгово-развлекательный центр, – отозвался карманный мудрец в голове, – терем великий для забав и торжищ».
Я ухмыльнулся, и вправду ярмарка. А раз так, то всем до меня и дела не будет. С такими мыслями я шагнул вслед за своим провожатым в терем, а там замер. Все вокруг блестело стёклами да железяками и сияло разноцветными огнями, шумело на разные голоса и шевелилось яркими картинками.
В тереме грохотала громкая непривычная музыка. А ещё в воздухе витали подобно пчелиному или комариному рою маленькие, как синицы, духи. Девицы и парни, а то и чудные зверушки. Одна небольшая
– Здравствуйте! Можно провести небольшой соцопрос?
Я пожал плечами не зная, что от меня хотят. А в заболевшей от шума и обилия всего необычного голове закружилась мысль, что лучше бы я дальше спал в своей берлоге. Что я чуждый пережиток прошлого, который никогда не сможет здесь стать своим. Вокруг все в письменах, их я прочесть не сумею. Все глаголют так, что за жизнь не уразуметь. И всем людям плевать на меня.
– Спасибо за согласие, – продолжила крохотная девица и достала из воздуха какой-то тёмный продолговатый предмет, – насколько велика вероятность, что вы посоветуете нашу продукцию своим друзьям?
Я снова пожал плечами не зная, что сказать. Я даже не знал, что это.
– Я тебя везде ищу, а ты вот он, – раздалось рядом, и я почувствовал, как меня хватают за локоть.
Отвернувшись от ждущей ответа крохотульки, я растеряно уставился на Вась Вася, тяжело дышащего, словно долго-долго бежал.
– Вась, что-то дурно мне.
– Ладно. Пойдём, подышишь свежим воздухом.
– А он и на снаружи не свежий, – ответил я, чуя, как голова совсем закружилась.
Упырь криво ухмыльнулся и потянул меня за собой, выводя через стеклянную калитку. Лишь когда шум и гам, давящий осязаемым грузом на мои уши лесного обитателя, остался позади, я вздохнул и поднял взор в небо. Там над облаками плыли яркие точки, оставляющие белые царапины на голубом небосводе.
«Самолёт, – прошептал толмач, – сие есть летучий корабль».
Я опустил голову и прикрыл лицо ладонями. Люди небо бороздят воздушными ладьями, дома до небес строят, а я ничего этого даже не знаю. Голова заболела с новой силой, и захотелось уйти куда-нибудь и заплакать, как в детстве, когда обещали взять на ярмарку, но оставили. И никакое обещание не удивляться не поможет. Я не вернусь назад, чтоб потом рассказывать небылицы среди друзей, как тот ключник.
– О, чо творят, – как-то шутливо произнёс Вась Вась и поднял взор.
Мимо нас на бешеной скорости промчался двуколесник, белёный до снежной чистоты. А позади всадника сидела молодая девка, она была совсем голая, если не считать шлема со стеленным забралом, и размахивала в зажатой в руке сорочкой. Двуколесник с рёвом промелькнул и исчез за плавным поворотом дороги.
– А вот выкусите, – прошептал я, – назло всем скоплю денег, куплю такой же и бабу с голыми сиськами посажу с собой. И дом поставлю с десятью светлицами, и чтоб окна со стеклом в полстены.
– Что? – не поняв, переспросил Василий.
Он продолжал глядеть вслед двуколеснику, как чудакам, балующимся на ярмарке. Может, так и было.
– Вась, а как у вас дети грамоту и счёт учат? – обратился я к упырю.
– А-а-а, – протянул он, – вон ты о чём. Я тебе куплю чуть попозже учебники для первоклашек. Но сейчас у нас собеседование.