Тысячелетняя любовь Рашингавы
Шрифт:
Мария снова почувствовала смущение. Ей захотелось сбежать из этого места. И она сделала это. Ещё никогда она не ощущала себя настолько лишней где-либо.
Возможно, Левенхэм по уши влюбился, просто ещё не осознал этого вполне. Кто скажет ему об этом прежде, чем он совершит какую-нибудь ошибку?
Но, вместо того, чтобы пойти на кухню и рассказать об увиденном в подробностях, Мария решила заглянуть в библиотеку снова. Левенхэм так и не пошевелился. Луна перемещала книги быстро, ловко, и явно по плану. Мария снова покинула комнату. Нет, графом овладела какая-то странная робость.
Глава 5. Принцы как… принцы
Рицка Рашингава не торопясь шёл от своих ворот вглубь Ньона. Нинио и Фанги со своими сыновьями шли слева и справа. Телохранители – семеро сзади и шестеро в десяти шагах спереди, двое режут воздух над процессией. Проще было использовать небогатого вида паланкин и отправиться вдвоём с Нинио. Но это было официальное действо. Если принц должен появиться во дворце Точки Соглашения, то пусть появится как положено.
– Ри-эншин! – обратил внимание Рашингавы один из впереди идущих.
Навстречу бежала-летела, сильно отталкиваясь ногами от уличной брусчатки и от стен домов, Луна. Её пропустили к отцу.
– Какие новости? – сразу обратился Рицка к почти не запыхавшейся и не запыленной Луне.
– Никаких. Я на своём месте, и занята, чем положено.
– Как процесс установления близких отношений с Циннией Марией?
– Она помогает мне, но я пока не чувствую всего великолепия легендарной женской дружбы.
– Почему это она помогает тебе, а не наоборот?
– Потому что Левенхэм взвалил на меня абсолютно всю работу по дому. Абсолютно. Другие сервы вообще ничего не делают. Истину говорю!..
– То есть Цинния Мария ничем сама не занимается?
– Да. Сначала она делала всё, что надо, хотя бы… когда наши смены проходили в разное время, но… когда я начала помогать ей, Левенхэму это только понравилось.
– Вот и хорошо. Тебе сложно?
– Нет. Хотя времени на тренировки нет совсем.
– Настоятельно советую тебе находить время. Это важно для твоего будущего.
– Но… Левенхэм говорит, что если я буду часто попадаться чужакам на глаза возле его дома… император узнает, где обитает Мария.
– Рано или поздно это всё равно раскроется.
– Тебе этого хочется?
– Нет.
– А почему?..
– Когда это произойдёт, ты поймёшь. Или услышишь от кого-нибудь.
– Э-э… Понятно.
– Как твои отношения с Левенхэмом? Он не пристаёт к тебе?
– Пф… Нет! Он немного странный, но нет, не пристаёт. Хотя там все странные. Просто Левенхэм – какой-то… куда более, чем странный.
– Ясно.
Некоторое время они шли молча.
– А сколько я там пробуду?
– Это зависит от целого ряда случайностей, включая осведомлённость императора.
– Понятно.
Ньон словно расступался перед принцем Рашингавой. Он и его свита вошли в Цитадель и направились по пятой улице, направо, к дворцу Точки Соглашения.
– А как тебе она сама? – не выдержал Рицка. – О чём говорит, чем занимается в свободное время?
– Ох, она… – Луна тяжело вздохнула, прежде чем начать говорить, – довольно смелая девушка. Она может говорить кому
– Да. Подождёшь меня в зале для сопровождающих? Мы не договорили.
– Конечно.
Рицка спустился в подвальную галерею вместе с Нинио, оставил его ждать, и, лестницами и коридорами, пошёл вглубь, под Сердце Цитадели. Членам принсипата предписывалось встречаться в предназначенной для этого башне дворца Точки Соглашения и решать все вопросы с наследником императора, Уайт-принцем. Но оба Бесцейна, и император, и его старший законный сын, не должны были появляться в кругу принцев одновременно без пары десятков свидетелей. Такова подтверждённая форма. Но терпение Рашингавы выгорело. Потому Эрика сменил его двойник, а сам он тайными ходами спустился в подземелье, соединённое с коридорами под Точкой Соглашения.
Принцы-крылатые поглядывали на Рашингаву неприязненно.
В подземелье даже не было стульев. Просто комната, выточенная в слое пород.
– Ну что же? – спросил Эрик Бесцейн, войдя в сопровождении сына.
– Сапфира и Лайта ещё нет, – коротко ответили императору после дежурного поклона.
– Мы здесь, – появился тут же ясновидящий, древнейший из древнейших крылатых, и, как считало большинство – старейший из ныне живущих. Вид у него непривычно высокомерный. Принц Лайт, в отличие от своего принца-отца, выглядел нормально, разве что остался стоять почти у входа.
– Сапфир, ты пьян, что ли? – вдруг проявил свою редкую проницательность император.
– Немного. Мы тут с моими мальчиками отмечали развод.
– Кого это?
– Моего внука… нет, правнука… а, не важно. Графа Эшберна, Тони.
– Он разводится с леди Чайной Циан? – уточнил Бесцейн слегка недоверчиво.
– Разрывает контракт, – уточнил Сапфир. Затем покачнулся, хмыкнул, и распространил специфический горьковато-сладкий аромат крылоскола.
– Невероятно!..
– Говорит, Чайне Циан его морда опротивела в конец. Мы такие вещи отмечаем подобно празднику. Мы, мужчины клана. Тут сесть негде. Рашингава, **** ****, какого ***** ты нас сюда притащил? Выкладывай скорее.
Рональд Мэйн возник между Сапфиром и внимательно, в упор разглядывающим последнего Классиком, и оттеснил нетрезвого ясновидящего подальше от его заклятого врага. Классик хотя бы перестал смотреть плотоядно.
Рицка решил, что раз покушение на убийство ясновидящего откладывается, то самое время ответить на вопрос:
– Меня интересует, насколько сильно надо испугаться технического и научного прогресса, чтобы закрыть все заводы, на которых вообще производили термостойкие сплавы.
– О чём ты говоришь, Рицка? – не понял император.