Тысячи осеней. Том 1
Шрифт:
Выслушав его, Шэнь Цяо согласно кивнул и честно сказал:
– Так и есть.
И тут ему пришло в голову, сколь многим он обязан Янь Уши. Пусть замыслы Демонического Владыки вовсе не чисты и не бескорыстны и все их знакомство он только тем и занят, что строит против него, Шэнь Цяо, козни, а потом наслаждается зрелищем чужих злоключений, а все же о тех милостях, которые Янь Уши вздумал оказать, забывать не следует. И Шэнь Цяо решил воздать ему должное.
– С тех пор как покинул вашу усадьбу, я так и не отблагодарил вас, глава Янь, – начал он. – Не прояви вы ко мне милосердия – и бродить мне веки вечные
– Уж лучше благодари свою внутреннюю ци, взращенную «Сочинением о Киноварном Ян», – парировал тот. – В ином случае стал бы я тебя спасать?
– Ну что ж, – немного помолчав, грустно улыбнулся Шэнь Цяо, – тогда воскурю благовония учителю и поблагодарю его за то, что передал цзюань мне.
– Сражаясь с Юй Аем, я подметил, что ток его ци ни в чем не схож с твоим током, стало быть, с «Сочинением о Киноварном Ян» он не знаком, – вдруг сообщил Янь Уши. – Верно ли я решил? Неужели Ци Фэнгэ передал цзюань лишь тебе одному?
– Именно так, – кивнул Шэнь Цяо. – В тот день учитель доверил «Блуждающую душу-хунь» лишь мне и строго-настрого наказал выучить ее наизусть, а записывать что-либо запретил. Среди моих братьев ходят слухи, что цзюань спрятана где-то в недрах горы Сюаньду, но я и по сей день не знаю, где именно и хранится ли она на прежнем месте.
– Неужели Ци Фэнгэ не желал, чтобы ваша цзюань передавалась из поколения в поколение? Чтобы ее положения принесли ученикам пользу? – удивился Янь Уши. – Почему же лишь тебе он дозволил ознакомиться с ней?
– Я задал ему тот же вопрос, – начал объяснять Шэнь Цяо. – Впрочем, он ничего не ответил. Как вам известно, совершенномудрый Тао и мой учитель были старыми друзьями, и я слышал, что, завершив «Сочинение о Киноварном Ян», великий алхимик горько пожалел о содеянном. Ему думалось, что его сочинение сведет Поднебесную с ума, все ополчатся против всех, и смертей будет несть числа. Видимо, мой учитель передал цзюань лишь мне, дабы, с одной стороны, сохранить наследие своего друга для следующих поколений, но в то же время не допустить, чтобы ее положения разошлись уж слишком широко и стали общеизвестными. Так он надеялся предотвратить междоусобные войны и борьбу между школами. Быть может, решения его непоследовательны, но тем самым он пытался смягчить непреодолимые противоречия.
Услышав об этом, Янь Уши презрительно фыркнул:
– Женская мягкосердечность! В этом весь Ци Фэнгэ. И всегда был таков. Хулугу и то пощадил, оставив своей школе в наследство одни лишь горести. Что толку быть несравненным мастером боевых искусств, если нерешителен как баба? К чему вообще обучать адептов боевым искусствам? Пусть бы тогда прославленный монастырь Сюаньду стал самой обыкновенной даосской обителью! Не желаешь междоусобицы в Поднебесной, так начни с себя!
Янь Уши так и сыпал колкостями, однако в его словах было зерно истины. Сам Шэнь Цяо во многом походил на своего учителя: оба имели доброе сердце и всячески заботились о других. Но и разница между ними достаточно велика, к тому же скитания заметно переменили Шэнь Цяо. Он увидел горести народа, как многие страдают от голода и прозябают в нищете, в то время как могущественные и родовитые дома поглощены борьбой за власть. Со временем он понял, что гора Сюаньду стоит не где-нибудь, а посреди суетного мира, и оттого обитель его братьев не может
Но увы! Самому Шэнь Цяо уже не суждено привнести в школу Сюаньду перемены – Юй Ай поторопился сам занять пост настоятеля и повел обитель в направлении, известном лишь ему одному.
Опустив голову, Шэнь Цяо глубоко задумался. Тем временем Янь Уши уже молча поднял указательный палец. Предупреждать о своих намерениях он не собирался. Впрочем, даже так Янь Уши не сумел застать Шэнь Цяо врасплох. С тех пор как ослеп, тот старательно совершенствовал остроту слуха и потому, уловив лишь легкое шевеление, поспешил оттолкнуться от камня, вскочить и уйти в сторону.
Цингун горы Сюаньду назывался «Радужная тень посреди неба» и считался непревзойденным. Когда Шэнь Цяо легко ступал по земле, его изящество и красота напоминали изящество и красоту лотоса на ветру, цветущего посреди глади пруда; и гибкостью своей он мог сравниться с упругими ветвями ивы… Ах, как описать это зрелище?.. Теперь же умения его представляли лишь бледную тень былого мастерства.
Его силы еще толком не восстановились, в то время как Янь Уши был изначально стремительнее него. Шэнь Цяо отошел всего-то на полшага, когда камень, на котором он только что сидел, с ужасающим грохотом брызнул осколками, и те устремились к несчастному. Ему еще несказанно повезло, что он сумел в последний миг собрать внутреннюю ци и защититься от камешков: лицо не пострадало, зато осколки посекли его рукав, разодрав тот в клочья, и оцарапали запястье – по белой коже побежали бусинки крови.
– Верно учитель изрек: «Полнятся жалостью вешние воды – жаль отражение им, ведомо тем: от мечтаний безумных остался лишь пепел один»! Точнее о вашем умении и не скажешь! – вскричал Шэнь Цяо и тут же умолк, весь обратившись в слух, дабы уловить малейшие движения Янь Уши. За то время, что они путешествовали вместе, Шэнь Цяо вполне изучил его нрав и теперь знал: если Демонический Владыка напал, то щадить уже не будет.
Значит, и ему придется биться что есть силы, дабы Янь Уши остался удовлетворен, а иначе его ждет жалкая и бессмысленная смерть.
«Перст весенних вод» был наиболее известен в цзянху, но владел этим умением лишь Янь Уши. С ним он разбил в пух и прах немало соперников, да и сам Ци Фэнгэ воздал ему должное, сложив двустишие в честь этого искусства. Несомненно, «Перст весенних вод» отличался самобытностью и требовал чрезвычайного мастерства, к тому же Янь Уши годами его совершенствовал, и теперь Шэнь Цяо наблюдал его во всей красе. И все же мало кто знал, что «Перст весенних вод» был рожден из тайного искусства владения мечом.
Изначально Янь Уши был превосходным мастером меча и со своим оружием ни на миг не расставался. Но однажды меч где-то сгинул, и с тех пор Янь Уши не мог найти себе клинок по руке. Он перепробовал многие, но всеми остался недоволен. И тогда он решил использовать вместо меча палец. Кто бы мог подумать, что из этого ухищрения родится непревзойденное умение, получившее столь нежное и красивое название! Однако те, кто испытал его на себе, вскоре обнаруживали, что за красотой и нежностью скрывается невероятная жестокость и неистовая мощь, которую Янь Уши без труда обрушивал на своих врагов и соперников.