Тюльпаны, колокола, ветряные мельницы
Шрифт:
Море вина, запертое в бочках, и оплывающие свечи, каменный чудотворец… Право, неисчерпаемы неожиданности этой удивительной столицы!
Теперь — на земную поверхность и ввысь, в крепость. Дорога лепится по кромке обрыва, — справа желваки скал, увенчанные циклопической кладкой фортов, слева пропасть, верхушки деревьев. Строителям надо было лишь дополнить природу, чтобы создать эту твердыню, прозванную Северным Гибралтаром.
Дорога ныряет в туннель или в ворота, прорезанные в пузатой башне. Путеводитель интригует нас, называя башни по именам: вот — Близнецы, а там — Три Колоса. Стены
Они словно похваляются военной удачей, трофеями, пленными, эти надменные гербы завоевателей. А что хотят поведать вон те руины на утесе, над самой Альзеттой?
Наверно, здесь мы получим ответы на многие, очень многие вопросы. Нам открывается история города и страны — бурная и трагичная, как у всех маленьких народов. История говорит нам…
Впрочем, нет, — послушаем, сначала легенду.
Племя Зигфрида и Мелузины
Отцом люксембуржцев был витязь Зигфрид, а матерью — русалка Мелузина.
Сидела она на скале над рекой Альзеттой и занималась обычным русалочьим делом — расчесывала себе волосы. Тут и попался ей на глаза могучий охотник Зигфрид.
Умна была Мелузина — вмиг юркнула в воду. Куда Зигфриду жену с рыбьим хвостом, да еще бесприданницу! Позвала на помощь тайные силы, и в одну ночь возник среди леса замок. Потом обернулась русалка красавицей девицей и вышла к своему суженому из ворот чертога.
И поселились они там вместе, народили детей. Во всем была Мелузина покорна мужу, но раз в неделю она уходила из замка на целый день неизвестно куда. Следить за собой запрещала.
Долго крепился Зигфрид, но наконец не вытерпел, пошел за женой. Спустился к реке и вскрикнул, увидев Мелузину в облике русалки. Испугалась и она. Вскочила, побежала, скала расступилась и приняла Мелузину.
Не погибла она. Нет! Время от времени выходит она из скалы то в виде женщины, то в виде мудрой змеи с золотым ключом во рту.
Кто поцелует красотку или отнимет ключ у змеи, тот освободит Мелузину от чар и получит в награду все сокровища, какие есть в стране.
В каменном своем плену Мелузина вышивает. Один стежок в год… Мелузина не спешит. Если избавитель не явится и она закончит свое вышиванье, тогда будет худо. Весь город провалится в земные недра.
Такова легенда.
Конечно, историк разнесет ее вдребезги. Мелузина для него — попросту персонаж фольклора. Речные нимфы, как известно, состояли в пантеоне древних римлян. Да и здесь, у кельтского племени тревиров, речные божества тоже, верно, пользовались почетом. А Зигфрид, могучий Зигфрид, сын кузнеца, рыцарь с волшебным мечом — герой эпоса германцев.
Вот и все, что осталось от легенды. Одно верно: происхождение люксембуржцев смешанное, кельтско-германское. Еще в те стародавние времена им выпал жребий жить на земле порубежной, на стыке народов.
Жребий
Тревиры, их язык, обычаи растворились в нашествии германцев, извечно ломившихся с запада. В 963 году на берег Альзетты явился Зигфрид — тезка легендарного витязя, немецкий рыцарь. Он застал здесь лесную глушь да голую скалу с остатками римской сторожевой башни. Окрестные жители прозвали ее «Люцилинбурхук», что значит по-древнегермански «Маленькая крепость».
От Люцилинбурхука — Летцебург, нынешнее местное название города и страны.
Позднее в канцеляриях королей придумают другое имя — Люксембург.
Люкс — это сияние, роскошь. Однако здесь ничто не соответствовало этому блистательному титулу.
У скалы, где Зигфрид возвел свой замок, проходила торговая дорога из французского Реймса в немецкий Трир. Быть может, Зигфриду грезился тут новый город, богаче и могущественнее соседей?
В то время уже славился Брюгге — город ткачей. Льеж и Страсбург сбывали изделия своих оружейников, стеклодувов, чеканщиков, ваятелей.
Обитатели Арденн тоже не ленивы. Еще в римские времена тревиры были известны как искусные виноделы и мастера литья. Мозельские вина подавались на пирах Лукулла.
Одно требовалось — мир. А он был редким счастьем в пограничной стране. Здесь, в глубине европейского материка, грудь с грудью сошлись владыки Лотарингии, Брабанта, Бургундии, немецких графств за Мозелем. А за графами, герцогами стояли короли — германский, французский.
Железные рудники зарастали, исчезали в волне леса. Даже те, что были открыты тревирами…
Только одна пора затишья, золотая пора, отмечена в средневековых хрониках. Страной правила миролюбивая Эрмезинда. Она предоставила вольности чахлым городам, поощряла образование. Ремесла оживились. Стала складываться литература на летцебургеш — на местном языке. То было в тринадцатом веке. Мелкие сеньоры теряли власть, крупные набирали силу. Два века кровавых войн — и независимость Люксембурга кончилась. В 1443 году его захватывает Филипп Бургундский. С тех пор завоеватели сменяются непрерывно.
«Если есть в мире клочок земли, который испытал всю ярость войны, то это Люксембург, который однажды в течение двух лет был завоеван дважды и нещадно разорялся как врагами, так и друзьями».
Так писал гуманист Николай Мамеранус, здешний уроженец. На месте отчего дома он застал пожарище. Получив приют в Германии, он излагал там свои мечты о «государстве красоты и гармонии». Только вдали от родины мог он составлять свои труды по философии и лингвистике.
Судьба многих люксембуржцев…
На родине Мамерануса лютовала инквизиция. Люксембург на два века стал провинцией Испании.
В соседних Нидерландах из мастерских, с портовых причалов выступила против испанцев армия храбрецов гезов. Шестнадцатый век потряс католическую империю мощной революцией. У Люксембурга не могло быть таких сил.
Пушки на фортах держали город на прицеле. Знали свое дело и палачи, и иезуиты. Народ науськивали на «ведьм». Люксембург поразил Европу своеобразным рекордом — тридцать тысяч женщин было привлечено к суду по обвинению в колдовстве. Из них двадцать тысяч осуждены и погибли на кострах.