Тюр
Шрифт:
Сделав паузу, он снова посмотрел на них, положив руки на свои бёдра.
— В любом случае, — сказал он. — Скучные подробности вряд ли вас заинтересуют… да и многое из этого я пока не могу рассказать. Но достаточно сказать, что похоже, вы двое спасли моё президентство. И, вероятно, мою жизнь. Вполне очевидно, что они были готовы сделать всё возможное, чтобы саботировать ситуацию изнутри… так что ваша страна в долгу перед вами.
Бросив беглый взгляд на Марион, он более серьёзно посмотрел на Тюра.
— Я не могу наградить мою дочь медалью,
Тюр посмотрел на Марион с непроницаемым выражением лица.
Затем он перевёл взгляд обратно на президента Равенскрофта.
— Спасибо, сэр, — сказал он. — Я очень ценю этот жест. При всем уважении, мне придется отказаться от этой чести, но я ценю это больше, чем могу выразить словами.
Президент кивнул, слегка нахмурившись, но не выглядел оскорблённым.
— Не могу сказать, что я удивлён, — произнес он. — Но я должен был спросить.
— Правда? — фыркнула Марион. — Тебе действительно надо было спрашивать, папа?
— Да, мисс Марион. Мне нужно…
— Однако я хотел бы попросить вас об одной вещи, — сказал Тюр, встревая в их перепалку. Когда отец и дочь посмотрели на него, он продолжил твёрдым голосом. — Я бы хотел, чтобы Марион жила со мной, — сказал Тюр. — Где-нибудь, где у нас будет побольше личного пространства.
Тюр сделал паузу, переводя взгляд между ними.
— …Если Марион согласится, конечно.
Президент Равенскрофт слегка улыбнулся ему, и его голубые глаза смотрели очень проницательно.
— Вы спрашиваете разрешения жениться на моей дочери, мистер Тюр? — спросил он, всё более заметно растягивая слова. — Вот о чём вы сейчас меня спрашиваете?
— Нет, — резко ответил Тюр.
Марион расхохоталась.
Тюр взглянул на неё и слегка улыбнулся, прежде чем добавить:
— Но только потому, что у меня не было возможности сначала спросить об этом её, сэр, — добавил он, многозначительно выгнув бровь. Взгляд его тёмных глаз вернулся к президенту. — Кроме того, если говорить открыто, то я чувствую, что для этого пока слишком рано. Но ваша дочь согласилась жить со мной. Мы даже обсудили несколько мест, в том числе и Сен-Бартелеми, где мы встретились, а также Черногорию, Барселону, Париж и несколько других мест.
Сделав паузу, Тюр добавил:
— Я понимаю, раньше вы говорили, что хотели бы, чтобы мы остались здесь из соображений безопасности, но судя по тому, что я слышу от вас сейчас, маловероятно, что Марион и я в данный момент являемся мишенью.
Помедлив во второй
— Я понимаю, что Секретная служба всё равно будет присутствовать.
Повисла тишина.
В этот момент отец Марион как будто оценивал Тюра взглядом.
После долгой паузы на его губах медленно расцвела улыбка.
Поднявшись на ноги, он протянул Тюру руку.
— Я ценю, что ты спросил меня, сынок, — серьезно произнес Алан Равенскрофт, пожимая руку бога, когда тот поднялся. — Это воспитанно. Это тактично. Но это так чертовски старомодно. И я должен сказать, хорошо, что ты в конце затронул тему про «национальную безопасность». Если моя дочь узнает, что ты спрашиваешь у меня разрешения жить с ней… или жениться на ней… или что-то в этом роде… она вполне может зарезать тебя во сне.
Тюр твёрдо пожал руку президента в ответ.
— Спасибо за совет, сэр, — сказал бог, и его слова были такими же серьёзными, как и выражение его лица.
— …Несмотря на вышесказанное, — добавил президент, подмигивая дочери. — Она мой единственный ребёнок. И у меня есть доступ к ядерным кодам.
Марион шлёпнула его по руке, но отец лишь рассмеялся.
Тюр смотрел на них обоих, но не сказал ни слова.
Когда Марион взглянула на него, изучая его неподвижное выражение лица, бог улыбнулся. Этот огонь в его обсидиановых радужках, казалось, разгорелся ярче. Увидев этот взгляд, почувствовав то, что скрывалось за ним, Марион почувствовала, что тепло начало растекаться от пальцев ног к животу… затем к груди, горлу и щекам.
На сей раз она тоже чувствовала, что Тюр говорил ей.
Она чувствовала всё это достаточно сильно и явно, чтобы ощутить вспышку смущения, ведь её отец стоял прямо перед ней.
Хотя накануне ночью её отец уже сказал ей, что тоже видит это.
— Этот парень боготворит тебя, — серьезно сказал он, когда она зашла к нему в кабинет, надеюсь сыграть быструю партию в шахматы. — Он откровенно боготворит тебя. Хотел бы я найти причину, чтобы выразить неодобрение, но я искренне думаю, что он встанет под пули за тебя… и может быть, ты за него тоже. Я не вполне понимаю, как могу препятствовать этому. Чтобы при этом не выиграть приз «Худший отец года».
— А ты бы препятствовал? — спросила его Марион, игриво толкнув его в плечо с того места, где она стояла у его кресла. — Если бы у тебя была достаточно веская причина?
— Нет, — ответил отец, подняв на неё серьёзный взгляд. — Нет, малышка. Я бы не стал. Честно говоря, я думаю, что ты нашла хорошего мужчину. Я бы посоветовал тебе не упустить свой шанс, но судя по тому, как вы двое смотрите друг на друга, я искренне не думаю, что это вообще в пределах человеческих возможностей.
Улыбнувшись сейчас из-за этого воспоминания, Марион перевела взгляд на лицо Тюра и увидела, как он улыбается ей в ответ, а его тёмные глаза всё ещё светятся огненными угольками.