Тюремные дневники, или Письма к жене
Шрифт:
— «Да нас же тут шестеро!» — «Ну, и что? Одной книги вполне достаточно! Прочитаете — возьмете в библиотеке новую!» (Да… Это уже не Щедрин и даже не Гоголь! Это Фонвизин!) — «А где у вас холодильник?» — «У нас нету». — «Как это нету? К вам же сам Мавроди заехал! У вас тут должен двухкамерный холодильник стоять!» (Господи, и дались же им эти холодильники! Что на Бутырке, что здесь. На Бутырке блочный так прямо мне и сказал: «Я, мол, лично разговаривал с начальником тюрьмы, и он разрешил вам поставить в камеру два холодильника. И еще один мне — теще на дачу».)»
Наконец возвращаемся в камеру.
Все вещи вытащены из сумок, перемешаны и разбросаны на шконках. На полу мусор, известка… Известка-то откуда? Потолок они, что ли, долбили? На предмет «нычек» (тайников). Все наши жалкие полочки и коробочки (заботливо склеенные нами из пустых молочных пакетов и т. п.) исчезли, веревки, естественно, тоже. На чем теперь сушить белье — совершенно непонятно. Но самое ужасное — исчезла очередная заточка, с таким трудом только-только нами добытая у баландера. А это значит, что колбасу теперь опять придется ломать руками… Еб твою мать! Ну, что за твари!! Суки ебучие! (Мат, блядь, эти мудаки из Думы хотят, видите ли, еще запретить!)
Камера между тем снова открывается. «Чтобы через час в камере был порядок! Засекайте время! Через час зайду, проверю! Если не успеете — заберу телевизор!» (А вот это хорошо бы! До чего же он тут мне уже надоел! Просто остопиздил!! Пожалуй, телевизор — это и есть самый неприятный элемент моей тюремной жизни.) Дверь захлопывается.
И все! Ни через час, ни через два так к нам никто и не зашел. (И телевизор, к сожалению, так никто и не забрал!) Убирались же мы до позднего вечера. Разбирали и укладывали вещи, подметали и мыли пол и пр., и пр. Точнее, убирались, в основном, мои сокамерники, обычные разбойники, убийцы и бандиты, я же, на правах истинного архитатя и архизлодея, все это время мирно дремал на шконке, промямлив лишь для очистки совести, что не хочу, мол, мешаться и путаться под ногами.
(«Да, конечно! Лежи, Сереж, отдыхай! Мы тут и сами справимся!»)
Н-да… Все-таки известность имеет и свои приятные стороны. Даже если это известность всероссийского Бармалея. Иногда.
3 апреля, четверг
Тихий, спокойный день. Ну, наконец-то. Полежал, почитал, отдохнул. Поиграл в шахматы (проиграл, блядь, две партии!). В общем, все по плану. Как вчера и собирался. Ладно, время есть — давай, что ли, нашу учебу продолжим? А то что-то совсем мы ее забросили.
Шнифт — глазок в двери.
Весло — ложка.
Фаныч — кружка.
Ветряк — майка.
Порожняк — трусы.
Прохаря — ботинки.
Книфт — пиджак.
Кабан, перелом — передача.
Ну, хватит пока. Да я и сам больше не знаю. И это-то пришлось чуть ли не силой из сокамерников выцарапывать. «Да зачем тебе все это?» — «Ну, нужно! И, кстати, дубок — это один только стол или вместе с лавками?» — «И вместе со всеми на них сидящими!» (По бокам от стола расположены две приваренные к нему металлические лавки с деревянными сиденьями. Т. е. фактически стол и лавки — это единая конструкция.)
Вечером загнали откуда-то машинку, и почти все сразу же постриглись. Непонятно только, зачем? Волосы и так у всех были совсем короткие. Просто по
Потом может и не быть». Тоже правильно. Не стриглись только двое: я и старик-цыган (у него борода и длинные волосы). Стриг один из сокамерников, Олег (одиннадцать лет строгого), который, оказывается, умеет. Научился в свое время на зоне.
Стрижет быстро (машинку скоро надо возвращать), но в принципе нормально. «Ловко у тебя это получается!» — «А чего? Руки уже набиты». — «Теперь только морду набить осталось. Ты стриги, не отвлекайся!»
Вечером пьем кофе со сгущенкой. «Что-то молоко какое-то засахаренное». — «Такое в ларьке. Старое, наверное». — «Да, новое они хуй дадут». На этой меланхолической ноте день и заканчивается.
4 апреля, пятница
Сегодня (в час дня) водили в баню. Водят как-то странно. В эту неделю — в пятницу, в следующую — в субботу и т. д., в общем, со сдвигом на один день. Обычно утром (часов в одиннадцать), но могут и днем, и вечером. В общем, как повезет. Четкого времени нет. Сидишь целый день и ждешь, когда вызовут. «В баню идете?» — «Да-да! Идем!»
— «Через пять минут!». Через пять минут охранник открывает дверь и ведет всю хату в баню. Если кто-то не хочет идти (например, болеет), он может остаться. Но одного в камере не оставляют. Остаться должны, как минимум, двое.
Баня — это довольно большая камера, состоящая из двух смежных помещений: помывочной (типа душевой) и предбанника. Я говорю «помывочная», а не душевая, т. к. душа, как такового, нет. Вода льется сверху прямо из труб. (На Бутырке, впрочем, душ, по-моему, был.) Напор и температуру регулируешь двумя большими кранами в предбаннике, сразу во всех трубах. Т. е. один обычно регулирует, а остальные ему кричат: «Горячая!.. (Вода слишком горячая.)
Холодная!.. Нормально!»
Мыться надо обязательно в резиновых тапочках. Ну, в крайнем случае, в носках, если тапочек нет. Иначе наверняка подхватишь грибок («поймаешь гриба») или еще какую-нибудь гадость. Впрочем, даже и в тапочках гриба поймать очень даже просто. По крайней мере, у нас в камере двое его уже поймали. Все равно ведь до всего дотрагиваешься: до стен, кранов и пр. А кто здесь до тебя мылся?
Может, больные какие-нибудь? Если же подхватишь грибок… Короче, лучше не подхватывать! Здесь лекарств нет, а с воли передавать не дают. «У нас в больнице все есть!» (Абсолютно непонятная позиция!
Ведь говорится это не каким-то там корреспондентам, просто для показухи, а близким людям, родственникам, которые прекрасно знают истинное положение дел. Что ни хуя здесь нет! Потому-то и пытаются лекарства передать.) Можно, конечно, попросить принести адвоката.
Но, во-первых, это запрещено, так что на обратном пути в камеру могут все отобрать («отшмонать») — какой еще охранник попадется. Да и у адвоката могут из-за этого проблемы возникнуть. А во-вторых, далеко ведь не ко всем адвокаты ходят. У многих их вообще нет (только государственные, бесплатные, от которых, естественно, толку никакого). В общем, грибок — это лишняя головная боль. Лучше, повторяю, не подхватывать! Да и вообще болеть в тюрьме не рекомендуется.