Тюремные дневники, или Письма к жене
Шрифт:
Опасаясь за «свои» деньги, когда их в воровстве уличали. Были там такие деятели. В банковской сфере, в частности. Да и не только!
Впрочем, не важно. Ну, так вот, нечто подобное, повторяю, я уже в свое время слышал. Но тогда все это были просто пустые разговоры.
Ну, говорят тебе такое, а как проверишь? Тем более что, кто говорит-то? Твоя же служба безопасности. То есть люди, заведомо заинтересованные. Которым надо лишний раз показать тебе свою собственную значимость, осведомленность, продемонстрировать, как, мол, они хорошо работают и все знают. Короче, все это может быть самая обычная провокация. Да и вообще, как писал в своих мемуарах бывший колчаковский военный министр барон Алексей Будберг:
«Деятельность любой контрразведки (читай, в данном случае: службы безопасности) — это на девяносто пять процентов провокация». И это правда. В общем, верить в таком деле им нельзя.
Сначала Коля с этой своей историей про мои фальшивые билеты в Южной Африке (про немцев), теперь… Попасть в камеру, где два человека из трех оказались практически единственными в мире обладателями какой-то совершенно невероятной о тебе информации! Если это не чудо, то что тогда вообще чудо? Надо, чтобы черт с рогами воочию явился? Одних только следов копыт недостаточно? Между прочим, Юра должен отсюда съехать в ближайшие дни. Его, вроде, в другой изолятор переводят (он чуть не прыгает тут от счастья). Сам следователь сказал. Так кого же, интересно, вместо него тогда сюда поселят? Какие еще чудеса меня ждут? После того, что уже произошло, я кажется, ничему больше не удивлюсь! Что нового о себе я еще вдруг узнаю? Кстати, перечитайте мои старые записи. Я заранее с уверенностью предсказывал, что случайности и чудеса вокруг меня будут происходить постоянно! И они действительно происходят постоянно (причем какие!). Что они будут продолжаться. И они действительно продолжаются! Так вот, предсказываю теперь и дальнейшее. Заранее! (Как какой-то, блядь, Нострадамус!)
ЧУДЕСА НЕ ПРЕКРАТЯТСЯ!! ОНИ БУДУТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ И ДАЛЬШЕ! События вокруг меня будут развиваться все быстрее и быстрее, причем, совершенно необычным и непредсказуемым образом! Самым невероятным! И чем все это закончится?.. Хотел бы я и сам это узнать! Вот запомните сейчас хорошенько все, что я сказал. Все это сбудется! Сами увидите. («Сами увидите»!.. А ведь все это не с Иванушкой-дурачком в тридевятом царстве происходит, а со мной!.. Караул!! Спасите!)
Р.S. Вечером Коля протягивает только что проснувшемуся Юре книгу. — Хватит спать! На, почитай хоть! Тот берет… читает заглавие: — Б. Акунин. «Пелагея и Красный Петух».
Красный петух… Замусоренный пидор, что ль? Что это за книга такая?
14 июня, суббота
Ну вот! Что я говорил! Опять начинается. Суббота, праздник, а мне очередную бумагу принесли! Да еще какую! Сокамерники, блядь, изнывают от скуки, одному мне скучать некогда! У моих пиздецов, похоже, ни праздников, ни выходных. Работают, блядь, 365 дней в году! Как часы. Как электровеник! (Витю вспомнил.) Тоже круглосуточно. Впрочем, по порядку. День вообще выдался какой-то пакостно-мерзостный. Дождь, прохладно, на прогулку не пойдешь…
(Промокнешь сразу весь на хуй! Дворик-то открытый.) С утра дежурный начал вдруг в дверь долбиться. «Заправьте постель! Заправьте постель!» Постучит, крикнет пару раз — и уйдет. Минут через десять — опять. Да чего ему, блядь, надо? Заебал! Заправлено же у всех все!..
На одеялах же все лежат под простыней! А под простыней ведь можно!
Оказалось, что ни хуя нельзя! Это просто предыдущие смены были такие хорошие, смотрели на все это дело сквозь пальцы. А вообще-то нельзя.
И все давным-давно уже под куртками лежат, один я под простыней.
Из-за меня-то, блядь, и стучат, всех будят. Вот черт! Однако делать нечего, вылезаю из-под простыни. Куртки у меня нет (на складе), поэтому сразу же начинаю мерзнуть. Ворочаюсь, ворочаюсь, заснуть все никак не удается. В общем, куртку надо будет длинную заказать или плащ. Пока же придется потерпеть. Ладно, разберемся. Потерпим.
Заснуть, чувствую, так и не удастся. Да и все равно завтрак уже сейчас будет. Дожидаюсь завтрака. Наконец, кормушка распахивается.
«Ребята,
Лежу, дремлю и жду проверки. Но вот наконец и проверка. Теперь можно попытаться и заснуть! Не тут-то было! Примерно через час-полтора дверь снова вдруг распахивается. Сокамерники встают и совершенно спокойно и без всякого удивления идут к выходу. Это еще что? Вчера, впрочем, было то же самое, но я-то думал, что это был какой-то местный шмон? Так это был не шмон? А что тогда? Оказалось, что это так здесь простукивают киянкой (деревянным молотком) решку и шконки.
Такая здесь у них, блядь, хитрая процедура. Если в остальных тюрьмах на утренней проверке всех выводят из камеры, дежурный туда заходит и все быстренько простукивает (а зачастую и вообще не заходит), то здесь все обстоит иначе. На проверке никого из камер не выводят и ничего не простукивают, но зато потом, через час-полтора приходят еще раз, выводят всех из камеры и ведут на сборку. А сами проходят в камеру и все простукивают. Во, блядь! Сборка у них тут, конечно, чистая и уютная, да вот только находится, к сожалению, довольно далеко от нашей камеры — в другом конце коридора. Пока мы туда дошли — все уже и «простучали»! Поэтому на практике выглядит все так. Нас доводят до сборки, заводят в нее, запирают дверь, потом практически сразу же ее снова отпирают и ведут нас обратно. В общем, эдакая небольшая прогулочка под охраной по коридору в оба конца. Туда и обратно. Конечно, проще было бы оставить нас на пару минут стоять возле камеры (как, собственно, это делают во всех других тюрьмах), но, вероятно, здесь это не положено. Инструкция. Режим. Ладно, Бог с ними. Не положено, так не положено. Пусть водят. Возвращаемся в камеру. Ну, и что мне теперь делать? Спать — не спать? Или уж обеда теперь дожидаться? А потом выспаться? Тем более, что и спать-то вроде не хочется… В результате решил дожидаться. Почитаю пока! За обедом речь заходит о Саше (солдате). Начинаем прикидывать, когда же он должен из карцера вернуться? Когда именно нам его ждать? — Если десять суток, то во вторник, если пятнадцать — в субботу. Вслух считает Коля. (Хм… По-моему, в воскресенье получается?..) Потом вдруг неожиданно добавляет: — А может и вообще не вернуться! — Как это? — удивленно переспрашиваю я. — Могут сразу в другую хату бросить. Если холодильник заберут (холодильник как раз Сашин), значит перевели. Вот черт! Этого еще не хватало! А поговорить? Нет уж! Пусть уж он лучше все-таки сюда возвращается. Впрочем, я спокоен. Человечки сами разберутся, что для меня лучше. Что?
Человечки какие? Зеленые… Потом тема, к сожалению, меняется.
Начинаются неизбежные (и признаться, порядком поднадоевшие уже) разговоры об амнистии (ну, как же без этого… любимая зэковская тема), о тюремных и лагерных порядках и пр., и пр. — Сейчас сверху указание пришло за пустяки не сажать, — рассказывает Коля. — А то многие сейчас вообще ни за что сидят. За мешок картошки. За мешок комбикорма. Зарплату не платят, а семью кормить надо. Он украл мешок комбикорма, продать хотел. Его поймали, дали два года. За полтора метра медной проволоки человек три года получил. Со мной в камере сидел. А один вообще собственную шапку украл! — Что значит, собственную шапку? — удивляюсь я. — Он пришел в гости в шапке и подарил ее по пьяни хозяину. А утром все забыл — что он там кому вчера подарил. Стал уходить, увидел на холодильнике свою шапку, а зима на улице, холодно. Он, естественно, ее и одел. Ну, и ушел.
Хозяин проснулся: где шапка? Украли! Написал заявление. Этого и арестовали! — И сколько дали? — Два года строгого. — Почему строгого? — А он уже до этого сидел. — А у нас один полтора года вообще ни за что получил! — вступает в разговор и Юра («Юрасик»). — У нас там на Ставрополье акация такая местная вдоль дорог везде растет. Ее там полно, заросли целые, на хуй она никому не нужна. Но стволы у нее тонкие и прочные. И, главное, очень ровные. Удобно помидоры подвязывать. У нас есть такие сорта помидоров, кусты высокие, поэтому палки длинные нужны, чтобы их подвязывать. Ну, мужик один и решил этой акации нарубить. Срубил он себе палок семь или восемь и стал увязывать, чтобы нести. А по дороге агроном местный в это время ехал — увидел. Приехал, написал заявление, что эта акация, мол, чуть ли не в «Красную книгу» занесена! Ну, мужика сразу арестовали. Полтора года дали. Наслушавшись всех этих разговоров, иду наконец спать. Но поспать мне сегодня, увы, так и не пришлось. Кормушка открывается. «На букву М!» (Здесь, судя по всему, всегда только так подзывают. Фамилии полностью не называют.