Тюремщик
Шрифт:
– Да, для пасмурника у него слишком цветущий вид. Даже сейчас, – хмыкнул Ганс.
– Вероятно, он из Франкского сектора. Что-то в его речи…
– Он не из сектора, он из Циркуса.
Дэм с удовлетворением различил подрагивающий голос упрямого библиотекаря. Болтает, значит, выживет. Однако что он, раздери его сект, болтает!
– Ой, – кажется, будто Сандро услышал мысленный посыл Дэма и вспомнил обещание сохранить свои догадки о прошлом добытчика в тайне.
Похоже, даже рукой рот прикрыл от раскаяния.
– Вы очнулись, молодой человек…
Дэм услышал, как доктор Родригес направляется к кровати. Значит,
Вернись Дэм сейчас, и боль, от которой он сбежал, набросится на него с удвоенной силой. А ведь ему даже пошевелиться будет нельзя, не то что дернуться. Скользкий от крови палец Ганса может соскочить с разрыва, и тогда Дэма не спасет никакая регенерация. К тому же новой порции боли Дэмьен собирался всеми силами избегать. Слишком много ее было в его жизни.
Взвесив все «за» и «против», Дэм решительно двинулся к стопке дисков и, покопавшись немного, выбрал с детства любимый фильм, в котором где-то «в далекой-далекой галактике бушевали «Звездные войны».
Дэмьен «пришел», когда за окном забрезжил неяркий дневной свет. Такова была особенность Пасмурной зоны, неизвестно для чего построенной сектами вокруг города-музея. Гигантские перекрытия из милка – инопланетного материала, белого, как молоко, практически не пропускали солнечные лучи, но под их воздействием светились сами. Сразу же после Оккупации в Зоне начали селиться ошеломленные, сбитые с толку люди, не умеющие почти ничего. Здесь до них не добирались проливные дожди и снега, не палило солнце. Всегда тепло, всегда сухо. Всегда светло. Только свет в Зоне, окружившей Город, был иным. Инопланетным. Даже самым солнечным днем в Пасмурной зоне было… пасмурно. Как будто небо плотно затянули грозовые тучи. Но люди с радостью шли под навес смыкающихся на стометровой высоте перекрытий и строили свой город из осколков разбитых башен, не догадываясь, что скрытое милком солнце обидится на спрятавшихся от него детей.
Сначала жителей Пасмурной зоны выдавало лишь отсутствие загара, но через полвека горожане наконец заметили, что изменения в «пасмурниках» оказались куда глубже. Мутации и уродства появлялись все чаще, и даже эксу не под силу было их исцелить. Началась волна исхода. Все, кто решил перевезти свои семьи, отдавали последние гроши в казну наместников, лишь бы получить прописку в одном из двенадцати Секторов. Но Пасмурная зона не опустела. К жителям, не осилившим прописочный налог, слишком беспечным или трусливым, добавились те, кто оказался не в ладах с законом. И через какую-то сотню лет Пасмурная зона стала огромным криминальным районом – головной болью правительства и добропорядочных горожан.
Все это Дэмьен прекрасно знал из уроков истории и своих коротких юношеских вылазок в этот запретный и потому такой манящий пасмурный мир. Когда же судьба сделала Пасмурную зону его постоянным пристанищем, он быстро привык к ее собственным неписаным законам и бледным, а иногда очень странным жителям. Единственное, к чему он так и не смог привыкнуть, – это к отсутствию солнечного света. Потому-то выходы в Кольцо стали для добытчика помимо работы еще и доставляющими истинное удовольствие
Вот и сейчас, ощущая сквозь сомкнутые веки бледный свет, Дэмьен мог только гадать, сколько времени он проторчал в Комнате. Часы, как всегда, вытворяли не весть что, три части «Звездных войн» пролетели как одна, а когда он решил, что пора выходить… Этот «выход» он будет помнить до скончания дней. Дэмьен выползал из Комнаты буквально на карачках, преодолевая сопротивление неожиданно сгустившегося воздуха и чувствуя себя мухой, попавшей в мед. Едва только дверь захлопнулась за ним, Дэм обессиленно прислонился к белому дереву и поклялся, что, как бы обстоятельства ни вынуждали, он больше сюда ни ногой.
«Кстати, а как нога?»
Не открывая глаз, он осторожно пошевелил проткнутой ступней и, не почувствовав боли, удовлетворенно улыбнулся. Все-таки есть польза от его уродства, определенно есть. С плечом Дэм был гораздо осторожнее, и не зря. Боль полыхнула под закрытыми веками белой кляксой, но, судя по ощущению стянутости, рана заживала хорошо. Неделя, и рукой можно будет двигать совсем свободно. Однако покинуть пристройку Эрнандо придется поскорее, иначе люди Края…
– Хвала Единому, мой добрый друг Шер очнулся, – услышал Дэмьен знакомый голос и, досчитав до пяти, открыл глаза.
Перед ним на стуле сидел наркобарон, во всей красе и славе: с рукой, висящей на перевязи, распухшим носом и блестящими от экса глазами в обрамлении чернильных синяков. Почти подпираемый с боков двумя телохранителями, чьи арбалеты были направлены прямехонько в обнаженную грудь Дэма, он чувствовал себя прекрасно и явно наслаждался происходящим.
– Чего ты хочешь? – добытчик не стал тянуть секта за хвост. – Грассу я уже отдал, денег у меня нет, моя жизнь ничего не стоит.
– Мне не нужны деньги, Шер, – покачал головой Край, словно досадуя на его непонятливость. – И жизнь мне твоя не нужна. В конце концов ты сохранил мне мою. Но простить такое поведение… Я деловой человек, Шер. Отпусти я тебя просто так, скажут, что Край уже ни на что не годен. К тому же твоя популярность в Зоне растет слишком быстро. Что там насчет бесплатного экса, который ты просто так раздаешь больницам? Ведь он делается из утаенной от меня грассы!
– Я ничего от тебя не утаивал, Край. У нас был уговор…
– Ну, своим нехорошим поведением ты этот уговор нарушил! Ладно. Я слишком добр с тобой, знаю. Но я готов предложить компромисс. Не хочешь добывать для меня – не надо. Я скрепя сердце тебя отпущу. Но ты должен отработать. Во-первых, жизни твоих друзей…
Справа от Дэмьена завозились, и в поле его зрения четверо громил втолкнули Сандро вместе с доктором. Первый, хоть и был бледен, уверенно стоял на ногах, что не могло не порадовать Шера, второй же был сосредоточен, но не слишком испуган. Значит, особого вреда им пока не причинили.
– Как ты думаешь, – Край снова привлек его внимание, – по пятьдесят норм за каждого – это не много? Думаю, нет. А еще мне за физический и моральный ущерб. Скажем, пятьдесят за физический и сто за моральный. Еще за убитых тобою моих людей, тоже по пятьдесят. Итого…
Закончить подсчеты Краю не позволил громкий, отрывистый стук в дверь, от которого несчастное дерево даже застонало.
– Полиция! Откройте немедленно! – донесся приглушенный рык, и дверь испуганно прогнулась под натиском явно неслабых плеч.