У Белого Яра

Сухачевский Степан Степанович

— Вы... большевик? — спросил Андрей.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — отрезал тот.

Андрею нравился этот уже не молодой, внешне грубоватый человек. Вячек имел привычку сидеть на нарах по-восточному — подогнув ноги и полузакрыв глаза. Трудно было понять, слушает ли он своего собеседника.

Как-то Андрей рассказал ему все о себе, ничего не утаив. Вячек выслушал с бесстрастным лицом, ничем не обнаружив своего отношения к рассказчику.

— Так, так, — неопределенно протянул он, когда Андрей закончил. — Значит, в лейб-гвардии служил? Караул в Зимнем нес?

Ошеломленный неожиданным поворотом разговора,

Андрей сразу не нашелся что ответить. А Вячек с необычной для него живостью продолжал сыпать вопросами:

— Господам министрам честь отдавал? Самого Распутина изволил приветствовать? А, случайно, не доводилось по нашему брату, рабочим, стрелять? А?

— Ты что! — вспылил Андрей. — За кого ж ты меня принимаешь? Да если хочешь знать, через эту самую гвардию я настоящим человеком стал. Нет, ты выслушай, не отворачивайся...

Вячек устало поднял припухшие веки, из-под нависших мохнатых бровей блеснули живые с хитринкой глаза. Андрей как-то сразу обмяк, успокоился.

— Помню, — тихо заговорил он, — нашу роту построили как на парад и в боевом порядке под музыку привели на Путиловский. Десять дней мы охраняли ваш завод. За это время многие солдаты успели сдружиться с рабочими; они открыли нам глаза на то, что происходит в России, в чьих интересах ведется война. Я дежурил в чугунолитейном цехе. Здесь познакомился с подпольщиком Зайцевым...

— Зайцев?.. Случайно, не Евгений?

— Точно!

— Русый такой, с усиками?

— Да! А что?

— Ничего. Рассказывай...

— Долгие беседы с рабочими, — воодушевляясь, продолжал Андрей, — помогли нам понять, что у рабочих и солдат один враг — самодержавие. Нашу дружбу с рабочими заметило начальство. Однажды нас внезапно сняли с караула, привели в казармы и приказали лечь спать, не раздеваясь, с оружием. Строго запретили смотреть в окна. Нам было не до сна. Часам к десяти вечера двор полковой канцелярии заполнили казаки с пиками на ремне. На Измайловском проспекте около Фонтанки гремели колеса орудий: прибыла артиллерия. «Что будет дальше?» — спрашивали мы друг друга и, как клятву, повторяли про себя: «В рабочих стрелять не будем!». В полночь нашу роту по тревоге вывели во двор, выстроили возле стены казармы. Вдали слышалась песня: «Вставай, поднимайся, рабочий народ!..». Толпа все ближе.. Вот она вливается во двор. Люди остановились в нескольких шагах от нас. Из толпы вышел Зайцев, крикнул: «Товарищи солдаты! Переходите на сторону народа!». Командир роты подал команду: «По толпе ого...». Он не успел закончить. Правофланговый солдат прикладом по затылку свалил его с ног. Это послужило сигналом. Мы взяли винтовки на плечо и пошли вместе с рабочими, а за нами стали присоединяться к восставшим и другие роты. Так весь лейб-гвардии Измайловский полк перешел на сторону восставших рабочих столицы... В восемнадцатом мне снова пришлось встретиться с Евгением, но уже в Кургане, куда он прибыл по путевке ЦК партии. Зайцев был избран председателем Совдепа, а его заместителем по крестьянской секции работал мой родной брат, Дмитрий...

— А где сейчас Зайцев?

— Расстрелян в Кургане.

— Так... Ну, а что стало с твоим братом?

— Тоже погиб... Дмитрий и я, — после паузы снова заговорил Андрей, — многим обязаны Зайцеву. Он помог нам найти правильный путь в жизни. Мы стали членами партии...

— Так ты большевик, сынок?

— Да, большевик!

После этой беседы Андрею несколько дней не удавалось встретиться

с Вячеком. Сразу после завтрака тот куда-то исчезал, появлялся лишь перед самой поверкой. Андрею стало казаться, что Вячек избегает его умышленно; он терялся в догадках о причине странного поведения товарища.

Встреча произошла неожиданно: Андрея и Вячека нарядили работать в лагерную кухню. Улучив момент, Андрей с обидой спросил:

— Где ты пропадаешь?

— Дела, — уклончиво ответил тот. — Потом поговорим.

Когда часовой, разомлевший от духоты, отлучился из кухни, а толстый повар сонно клевал у пышущей жаром плиты, Вячек шепотом поведал Андрею то, о чем в лагере знали немногие... В Омске действует подпольная большевистская организация. Она пользуется горячей поддержкой трудящихся города. Под руководством подпольного комитета рабочие для оказания помощи арестованным и их семьям создали легальную организацию «Красного Креста», внося по одному проценту от своего заработка. Через уполномоченных «Красного Креста», иногда допускавшихся в лагерь, поддерживается связь с группой Сопротивления, существующей в самом лагере.

Связь подпольщиков лагеря «с волей» осуществляется через чехов-коммунистов, охранников лагеря, и через родственников заключенных, которые, получив от колчаковского коменданта города пропуск на свидание, передавали им поддельные ордера на освобождение. Группа Сопротивления организовала несколько удачных побегов. С ее помощью удалось освободить видных товарищей. Некоторых заключенных вывезли в гробах, в мусорных ящиках и даже в ассенизационных бочках. Ведется тайный подкоп из шестого барака. За одну ночь предполагается вывести около двухсот человек.

— Вот это здорово! — запинаясь от волнения, воскликнул Андрей.

К счастью для них, задремавший повар не обратил на это внимания.

...Ветхий шестой барак под жилье не использовался. Когда-то, в дни выставки, в нем было нечто вроде ярмарочного балагана. Напротив стоял ресторан-поплавок. После шумного кутежа по случаю выгодной торговой сделки сибирские купцы и промышленники гурьбой направлялись по шаткому мостку, перекинутому через искусственный пруд, в балаган, чтобы поразвлечься представлением «с клубничкой».

Заброшенный барак к моменту создания лагеря по самые наличники окон осел в землю, покосился на один бок, а задняя половина его совсем завалилась и держалась на подпорках.

Колчак на первых порах прихода к власти, стремясь создать у иностранных корреспондентов видимость своего «гуманного» отношения к врагам, приказал отдать шестой барак под клуб для заключенных. Два раза в неделю, по средам и пятницам, заключенным разрешалось проводить в клубе спевки, читать белогвардейские газеты, пользоваться настольными играми.

Этим обстоятельством не преминули воспользоваться подпольщики. В каждом бараке были подобраны смелые, надежные товарищи. Они-то и начали рыть в клубе, под сценой, подземный ход. Направлялся он в сторону окраинной Степной улицы, примыкавшей к лагерю. В конце ее, в полуразвалившейся нежилой землянке, был установлен конспиративный наблюдательный пост подпольщиков. Работали по двое: один копал землю, другой оттаскивал, рассыпая и утаптывая ее под сценой. Пары менялись через каждый час. Вячек условным жестом подавал сигнал, люди становились в круг, загораживая суфлерскую будку, и незаметно для часового, обычно стоявшего снаружи барака, очередная пара бесшумно опускалась под сцену.