У черта на побегушках
Шрифт:
— Вот оно как…Значит, и в Аду есть законы.
— Их немного, не волнуйся. Первый касается темницы, второй — безоговорочное подчинение всех созданий Императору, третий ставит Владык на ступень ниже Императора, но сохраняет за ними огромную для Ада власть, а четвертый — закон силы, иными словами, кто сильнее, того и правда.
— Действительно, немного…
— С чего мы начинали вообще…О! Владыки, точно. Другого зовут Асмодей, и ему принадлежат все кузницы Ада! А сделанное им лично орудие становится всегда легендарным. Я бы тоже хотел получить от него что-нибудь…Ещё он
— Правда… — сквозь зубы произнесла я, решив не переспрашивать про нападения.
— Следующий, Владыка Хаурес. Он очень жадный, и все шахты с драгоценностями принадлежат ему. Зато с ним легко договориться, он любит всё ценное. А ещё в его доме очень много красивых суккубов.
— Извращенец.
— Ну, немного, да. А вот Владыка Андромалиус, наоборот, одиночка и отшельник. Но ему принадлежат все сельскохозяйственные угодья. Я видел его всего один раз. Он постоянно сидит в библиотеке и ищет смысл жизни…
— Выходит, все они были когда-то людьми?
— Верно. Вот это разговорились мы с тобой! Уже так стемнело.
Я подняла голову и застыла подобное статуе, увидев чернильное небо, усыпанное яркими голубыми звездами, и так много их было, что никогда я не видела подобной красоты. Они завораживали и притягивали, и стрекочущие цикады наполняли этот вечер до боли знакомыми воспоминаниями о теплой деревне, в которой всегда было спокойно и безмятежно. Я будто бы на краткое мгновение оказалась дома, и сердце защемило от боли…
Глава 6
Этой ночью мне ничего не снилось. Я заснула, едва голова коснулась подушки, и провалилась во мрак, не успев снять платье. Постоянная слабость, вызванная не то особенностями пребывания в Аду, не то эмоциональным перенапряжением, оседала в ногах, делая их ватными и тяжелыми. Я хотела найти союзника, что поможет мне сбежать из этого места, но выгодно ли хоть одному демону в этом мире помочь мне бескорыстно? Мальчишка рассказал мне о неком Хауресе, однако, сейчас у меня не было совершенно ничего ценного, что я могла бы отдать в уплату, так что же мне делать? Полагаю, стоит рассчитывать только на себя, но придется действовать очень аккуратно и неспешно, ведь я уверена, что смогу найти нужный ответ в книгах. Осталось только до них добраться…
Что-то мокрое коснулось моего лица. Шершавый язык прошелся от подбородка до щеки, и я, поморщившись, открыла глаза. В жизни оно как: сначала не везет, не везет, а потом — раз! И опять не везет. Ну, здравствуй, Шарик. Точнее, Шарики.
Разложив своё белое тельце прямо на моей груди, цербер задействовал все три свои головы, чтобы обнюхать такого простого человека, как я. Его длинный хвост подозрительно странно царапал мою ладонь, но я не смогла разглядеть подобие подозрительного шипа, ведь моё лицо было вновь атаковано слюнями. Не думала, что церберы такие ласковые и добродушные, впрочем, я всю жизнь считала их черными огромными псами. Хотя, кто знает, до каких размеров вырастит вот это.
— Вот где ты! — радостно воскликнул Пурсон, бесцеремонно влетая в мою комнату. — Ты тоже любишь Еву, как я? — спросил
— Я купил великого Годзиллу по акции, — чинно произнес дворецкий, возникая в проеме, — как видите, он альбинос, и никто не хотел его забирать.
— Ева, погуляешь с цербером? — виновато спросил мальчик, утыкаясь носом в макушку одной из голов. — Я помню, что ты говорила, но мне нужно учиться, а Фуркас пойдет чистить библиотеку…
— Здесь есть библиотека? — изумленно воскликнула я, подрываясь с кровати, и тут же находя прогулку с Годзиллой очаровательной. — Я думала, здесь вообще ничего нет!
— Книги — единственное, что я смог унести с собой из родового поместья. Библиотека здесь, на втором этаже, в конце коридора.
— И я могу…Могу туда прийти?
— Конечно! — хлопнул в ладоши Пурсон, предварительно сунув в мои руки тяжелую белую тушку. — Ты можешь делать всё, что хочешь! Всё, кроме того, чтобы отходить от меня дальше, чем на девять километров.
Чудесно! Никогда не была сильна в математике, но это значит, что на улицу я могу выходить спокойно, и сумею даже зайти на равнину, оправдав это выгулом Годзиллы. Какое сегодня доброе и многообещающее утро! Я обязательно найду способ вернуться, и кто бы мог подумать, что возможность представится так скоро!
Ошейника и поводка для вполне очевидной цели мне, к сожалению, не дали, но стоит отдать церберу должное: он покорно следовал позади, дружелюбно виляя хвостом. Если представить, что у него одна голова, а не три, то он вполне обворожителен, несмотря на залитые кровью глаза…Он напоминал мне добермана. Мутировавшего, покалеченного жизнью, но добермана, что ныне весело скакал по крыльцу, пытаясь найти что-то, что можно засунуть в три пасти. К сожалению, малыш, здесь почти ничего нет.
Я с трудом отыскала в саду длинную палку, которая и стала нам первобытной игрушкой. Но, если вначале метание палки с её последующим поиском представлялось церберу веселой игрой, то уже после десяти минут однообразных движений, он показал свой характер, улегшись на траву и продемонстрировав своё нежелание бегать. Однако у меня никогда не было собаки, и развлечения для этих животных у меня всегда ассоциировались именно с палками и незамысловатыми прогулками, поэтому вставшая передо мной проблема стала очевидна: я совершенно не знала, как воспитывать и тренировать цербера.
Мы вышли к равнине, где у Годзиллы открылось второе дыхание. Впрочем, открылось у него не только дыхание, и я вежливо отвернулась, дабы не лицезреть личный процесс. Вот только, когда я повернулась, собаки на ожидаемом месте не было. Я быстро оглянулась по сторонам, судорожно выискивая белое тельце, но даже неистовые причмокивания не помогли призвать порождение пекла домой. Это что получается: я потеряла цербера? И что мне теперь за это будет? С другой стороны множество косяков приведет к тому, что меня сочтут бесполезной и выставят из дома. Быть может, это не так уж плохо? Нет-нет, во-первых, я лишусь основного источника информации, а во-вторых, меня загрызет чертова совесть, если я упущу эту псину.