У чужих берегов
Шрифт:
Кроун искренне не понимал ситуацию. Очевидно, у человека в возрасте еще оставались старые понятия о рыцарских методах ведения войны. Что же, тем горше будет прозрение.
— Нет, Николай Александрович, «Ниагара» здесь ни при чем. Я уверен на сто процентов, что англичане сами уничтожили свое торговое судно и представили все как нападение «Косатки». Чему есть ряд свидетелей, готовых подтвердить это под присягой в суде.
— Но ведь это полный бред! Мы не атаковали английские суда, кроме «Ниагары»!
— Это знаем мы с вами. Но этого не знают во всем остальном мире и вполне могут поверить в сказки англичан. По крайней мере те, кому это будет выгодно в данный момент.
— Но ведь
— А никто и не говорит, что это честно. Политика — очень грязная вещь.
— Но зачем это англичанам?!
— Бросить тень на Россию и перессорить ее с другими странами. Создать ей проблемы, чтобы затруднить ведение войны и вынудить к невыгодному миру. Этим они спасут Японию от полного разгрома и не допустят усиления нашего влияния на Дальнем Востоке. Вы сами читали английские газеты. Переговоры об аренде Формозы возникли не просто так. Японии уже нечем рассчитываться за кредиты, ее ободрали, как липку. И если она не хочет полностью потерять лицо, превратившись в подобие Кореи, что крайне невыгодно Англии и Северо-Американским Соединенным Штатам, то у нее просто нет другого выбора. За этот остров Англия будет снабжать Японию необходимыми средствами и дальше. Что полностью отвечает британским интересам. Для Англии очень плохо, когда с Россией никто не воюет. Иными словами, война не закончена. Она только начинается…
Новость мгновенно распространилась по лодке. И через несколько минут на мостике была делегация из старшего офицера, старшего механика, Колчака и обоих корреспондентов. Причем громче всех возмущался Джек Лондон.
— Сэр, неужели это правда, что нас обвиняют в уничтожении английского судна?!
— Увы, мистер Лондон. Похоже на то. Впрочем, меня это нисколько не удивляет. Когда джентльмен меняет правила уже в ходе игры, то в идут любые грязные приемы. Это лишь один из них.
— Сэр, мое слово имеет определенный вес в мире прессы. И я пойду до конца, чтобы опровергнуть эту наглую клевету!
— Я вам верю, мистер Лондон, и заранее благодарю. Да только это ничего не изменит. Англия всячески старается очернить Россию в глазах всего цивилизованного мира. Не было бы «Косатки», нашлось бы что-то другое. Это большая политика. Здесь не нужна правда. Здесь надо создать определенную ситуацию в нужный момент и в нужном месте. Чем Англия и занимается.
— Но я все равно докажу это! К моим словам прислушаются!
— Мистер Лондон, это ровным счетом ничего не изменит. Во-первых, вас самого могут обвинить в клевете или в лжесвидетельстве и преступном сговоре с нами. Либо, в более мягком варианте, скажут, что вас ввели в заблуждение и вы — жертва обмана. Во-вторых, если вы или кто другой все же сможет неопровержимо доказать ложь англичан и подтвердить это фактами, то англичане не моргнув глазом ответят, что свидетели нападения «Косатки», возможно, сами были введены в заблуждение и тоже являются жертвами обмана путем действий какого-то третьего лица, преследующего свои цели. Либо элементарно ошиблись. Только и всего. Нельзя же обвинять людей за то, что им что-то померещилось. Они пережили сильнейшее нервное потрясение, вызванное гибелью их судна, и вполне могли ошибиться в экстремальной ситуации.
— Как вы просто говорите о такой подлости, сэр.
— Я просто очень хорошо знаю, как это делается, мистер Лондон. Поэтому и не удивляюсь. Более того, был бы удивлен, если бы этого не было. Но за предложенную помощь спасибо. Думаю, читатели вашей газеты тоже будут благодарны за достоверную информацию. Хотя не факт, что редакция опубликует то, что не согласуется с мнением английской прессы.
— Что вы такое говорите? Как можно помешать свободной прессе?
— Мистер Лондон, пресса — это в первую очередь редактор.
— Хм-м… Пожалуй, правы…
— Дым слева сорок!
Доклад сигнальщика прервал дискуссию о свободе прессы. Все разом смолкли и глянули в указанном направлении. Вскоре стало ясно, что идет не одиночное судно, а целая группа. Михаил подвел итог.
— Ну вот и дождались. Все, господа, диспут о свободе прессы закрывается. Все по местам. Посмотрим, кого нам Бог послал на этот раз…
«Косатка» изменила курс и пошла на перехват обнаруженного конвоя. То, что это конвой, не было сомнений. Для эскадры боевых кораблей ход довольно мал. А по количеству дыма — два или три судна столько не надымят. Определив генеральный курс конвоя, легли на курс с расчетом оказаться у него на пути. Заняв позицию, «Косатка» заранее погрузилась и стала ждать подхода обнаруженных целей, которые шли прямо на нее. Еще издалека удалось разглядеть, что идет колонна грузовых судов в окружении военных кораблей.
Вторая группа военных кораблей следовала параллельным курсом, но не приближалась близко к судам конвоя. По мере приближения картина прояснилась. В центре шли шесть крупных грузовых судов. Их окружали три броненосных и два бронепалубных крейсера. Вскоре удалось разглядеть на всех английские флаги. Параллельным курсом следовали «Баян», «Аскольд», «Новик» и «Боярин». Быстроходный крейсерский отряд Рейценштейна сопровождал английский конвой, не упуская его из виду.
— Полюбуйтесь, господа. Вторая часть премьеры. Интересно, какова будет третья?
Михаил предложил всем глянуть в перископ. В процессе наблюдения эпитеты в адрес англичан высказывались самые разные, но суть была одна. Емельянов, глянувший в перископ последним, горестно вздохнул.
— Э-э-х, а у нас ни одной мины нет… И светлый день… След на воде сразу заметят…
— А хоть бы и были, Петр Ефимович. Англия с нами покане воюет. Во всяком случае, открыто. Не знаю, под каким соусом они оформляют доставку грузов в Японию и Корею, но думаю, что хоть каким-то фиговым листом подобия приличия все это прикрывается. Иначе наши крейсера не дефилировали бы так открыто на виду у англичан. А по поводу светлого дня и следа на воде я с вами полностью согласен. Рад, что мы мыслим одинаково.
— Вы о чем, Михаил Рудольфович?
Несколько пар глаз уставились на командира. Михаил злорадно усмехнулся. Для него, подводника Кригсмарине, подобные фокусы с нейтральными флагами помехой не были. И англичане еще пожалеют о том, что так нагло вломились в чужие дела, на ходу меняя правила игры по своему усмотрению. В рубке «Косатки» снова стоял не молодой, впервые познавший ужасы войны кавторанг Корф, а обожженный огнем двух мировых и одной гражданской войн фрегаттен-капитан Корф. А то, что может оказаться неприемлемым для кавторанга, вполне допустимо для фрегаттен-капитана. Перед которым поставлена задача — уничтожать врага в любом месте и любыми средствами. Независимо от того, какой личиной враг прикрывается. Смена правил в ходе игры — это проблема для того, кто привык соблюдать правила. Но не для того, кто привык их вообще не соблюдать.