У дороги
Шрифт:
Они спустились с площадки и пошли по дороге, туда, где не было слышно музыки. Катинка села.
— Посидим, — сказала она. — Я так устала.
В лесу было тихо-тихо. Только всплески музыки изредка долетали до них. Они молчали. Хус ковырял палкой землю.
— А где она теперь? — вдруг спросила Катинка.
— Кто?
— Ваша невеста…
— Она вышла замуж… Слава Богу.
— Слава Богу?
— Да… мне всегда казалось… на мне лежит какая-то ответственность… пока она была… одна…
— Но вы же не виноваты. — Катинка помолчала. — …если она любила вас.
— Да,
Катинка встала.
— У нее есть дети? — Они уже шли по дороге.
— Да, мальчик.
Больше они не разговаривали до самой площадки.
— Потанцуем, — сказала Катинка.
Маленькие фонарики скупо освещали стоявшие по краям эстрады скамейки. Танцующие пары на мгновенье попадали в полосу света и вновь терялись в темноте; посредине площадки колыхалась неразличимая черная масса.
Хус и Катинка вошли в круг. Хус танцевал спокойно, уверенно вел свою даму. Катинке казалось, что она отдыхает, танцуя с ним.
Музыка, голоса, шарканье ног — все слышалось ей словно в каком-то отдалении, — она чувствовала только одно — как уверенно он ведет ее в танце.
Хус продолжал танцевать все так же неторопливо. Сердце Катинки забилось быстрее, щеки разрумянились, но она не просила его остановиться и не говорила ни слова.
Они продолжали танцевать.
— А небо отсюда видно? — вдруг спросила Катинка.
— Нет, — ответил Хус, — деревья мешают.
— Деревья мешают, — шепотом повторила Катинка. И они продолжали танцевать.
— Хус, — сказала она. Она взглянула на него, сама не зная, почему ее глаза вдруг наполнились слезами. — Я устала.
Хус остановился, ограждая ее рукой от толпы.
— А мы веселимся, — сказал Бай. Он пронесся мимо них по направлению к выходу.
Они спустились с площадки и пошли по тропинке.
Под деревьями было совсем темно; казалось, после дождя духота еще усилилась, цветущий терновник дышал им в лицо дурманящим ароматом.
Вокруг в зелени деревьев и кустов раздавался шепот и мелькали чьи-то тени; парочки, прижавшись друг к другу, прятались в темноте на скамейках.
— Пойдемте, — сказала Катинка, — Бай, наверное, заждался нас.
Они вернулись обратно.
— А не пойти ли нам к «горлодеркам»? — спросил Бай. — Там в павильоне есть певички; говорят, славные девчонки… Я только пройдусь еще разочек на прощанье вон с той миленькой крестьяночкой… А вы, Хус, покружите Катинку, чтобы она не скучала.
Хус обвил Катинку рукой, и они снова начали танцевать.
Катинка не знала, как долго они танцевали — минуту или час, а потом они втроем оказались в лесу, на пути к павильону.
Еще на пороге павильона они услышали пение. Пять дам, притопывая сапожками с кисточками и прижимая два пальца к сердцу, выводили:
Мы веселой гурьбойНынче вышли на бойС тиранией и властью мужской…— Вот уютный уголок, — сказал Бай. — Отсюда хорошо видно дамочек…
Они сели. Лица окружающих расплывались
— Славные девочки, — сказал Бай.
Катинка почти ничего не слышала. Хус сидел, уронив голову на руки и уставившись в затоптанный пол.
Тщедушный, похожий на кузнечика пианист подпрыгивал за роялем так, словно собирался бить по клавишам своим острым носиком.
Дамы заспорили о том, кому «выступать»…
— Тебе, Юлия, — доносился злобный шепот из-за вееров. — Ей-богу, тебе.
— «Песенка о трубочисте», — громко объявила Юлия.
— Она запрещена, — крикнула другая певичка пианисту из-под веера. — Серенсен, она хочет петь запрещенную песню.
В зале застучали стаканами.
— Ерунда! Вовсе она не запрещенная, просто Йосефина не умеет ее петь.
И Юлия запела «Песенку о трубочисте».
У трубочиста АугустаМетла вместо герба…Бай хлопал так, что едва не перебил стаканы с грогом.
— А ты что скажешь, Тик? — спросил он. Катинка вздрогнула — она не слушала.
— Да, да, конечно, — сказала она.
— Презабавная песенка, — сказал Бай. — Презабавная! — И он снова захлопал.
— Исполнительница романсов фрекен Матильда Нильсен, — выкрикнула фрекен Юлия.
Исполнительница романсов фрекен Матильда Нильсен была в длинном платье и держалась с величавой важностью. Остальные певицы говорили о ней: «У Матильды настоящий голос». В детстве Матильда упала и сломала переносицу.
Едва зазвучало вступление, она прижала руку к сердцу.
Исполнялась песня о Сорренто.
Там высокие темные линииВиноградник от зноя хранят,Вечерами там рощ апельсиновыхНад заливом сильней аромат;Там качают лодку воды,Там кружатся хороводыИ к мадонне в неба сводыВоссылают голос свой.Сколько б я ни жил на свете,Не забуду дали эти,Эти ночи в лунном свете,Твой, Неаполь, рай земной.Фрекен Матильда Нильсен пела прочувственно, с длинными тремоло.
Когда она кончила, «дамы» стали аплодировать, хлопая веерами по ладоням.
Исполнительница романсов фрекен Нильсен кланялась и благодарила.
— А Катинка никак слезу пустила, — сказал Бай. И в самом деле глаза Катинки были полны слез.
Они вышли на улицу.
— Назад пойдем через кладбище, — заявил Бай.
— Через кладбище, — повторила Катинка.
— Да, самый короткий путь — и красивый.
Катинка взяла Хуса под руку, и они пошли следом за Баем. Лес кончился — они ступили в аллею. Шум и музыка затихли где-то вдали.