У дьявола в плену

Рэнни Карен

– Я была глупой девчонкой, желающей удовлетворить свое любопытство. Я позволила заманить себя в спальню. А может, это я заманила его.

– Опыт подсказывает мне, что в подобных ситуациях почти всегда чувства взаимны.

Она покачала головой.

– Он был очень красивым, – призналась она, – и очень приятным. И титулованным.

– А затем последовало неизбежное.

Она кивнула.

– А потом?

– Нас, конечно, обнаружили.

Она удивилась своему деловому тону, потому что на самом деле момент их обнаружения был ужасающе обескураживающим.

Служанка срочно вызвала хозяйку дома, где происходил вечер. Не менее дюжины человек, столпившихся в открытых дверях спальни, увидели полураздетую Давину. Однако самую ужасную минуту позора Давина пережила позже, когда об инциденте сообщили ее отцу. Вздох отца и его взгляд потрясли ее так, будто ее сердце пронзила стрела.

– А потом этот человек исчез? – спросил Маршалл.

– Нет. Он вел себя вполне по-рыцарски. Он сказал, что получит специальное разрешение на наш брак и мы сможем пожениться. Но я отказалась.

Его рука замерла. А потом он стал водить поочередно по каждому из ее пальцев.

– Тебе не интересно почему? – спросила она.

Он улыбнулся:

– Конечно, интересно. Но я уже научился тому; что если быть терпеливым и промолчать, ты в конце концов расскажешь все, что мне нужно узнать.

Она нахмурилась, но это не произвело на него никакого впечатления.

– Мой отец умер, – тихо выговорила она. – Для меня это было страшное время. У меня появилась уважительная причина отказать, и я даже почувствовала облегчение. – Она бросила взгляд на Маршалла. – Если быть честной, я поняла, что на самом деле он был позер и невежда. Через пару часов его манеры начинали раздражать. Он цитировал чужие стихи, а потом хвастался, что их написал он.

– Полагаю, к тому же он был не слишком умен, – предположил Маршалл.

– Да он был просто глуп!

– Стало быть, ты не смогла представить себя женой такого человека, несмотря на то, что он погубил твою репутацию.

– Должна тебе сказать, что все было не так уж и плохо. Но я была разочарована. Ведь я ожидала услышать пение ангелов.

– А его не было? – Его улыбка становилась все шире.

Она лишь покачала головой.

Прикосновение его пальцев замедлилось и стало более нежным. С каких это пор ее рука стала такой чувствительной?

Она ждала, когда он задаст следующий вопрос, а когда он его задал, она продолжала улыбаться, предвкушая его реакцию на ее ответ.

– А когда ты была со мной, ты слышала пение ангелов?

Ей захотелось рассказать ему о том, что она поняла в его объятиях: страсть – это опьяняющий напиток, и пьянеть от него – величайшее наслаждение. И. именно это должно быть самым главным в соитии, а не поспешное совокупление распутника и девственницы, жаждущей удовлетворить свое любопытство.

– Я слышала пение ангелов, Маршалл, – уверила она его. – Но больше всего мне нравится шепот Дьявола.

Он поднял голову и пристально взглянул на нее.

– Мне следовало бы рассердиться на тебя, – сказал он, и тон его голоса стал напряжением. – Тебе следовало бы сохранить себя для меня. Ты не должна

была знать прикосновений другого мужчины.

– А ты, Маршалл? Могу я сделать из этого замечания вывод, что ты был девственником, когда пришел ко мне? – Улыбка исчезла с ее лица, а взгляд стал таким же пристальным, как у него.

Он не стал отвечать, а сплел свои пальцы с ее пальцами и притянул ее к себе.

– Я должен был рассердиться на тебя, – продолжал он. – Но если бы ты не была такой смелой и непредсказуемой, отчаянной и безрассудной, тебя бы не заставили выйти за меня замуж. Признайся – если бы твоя репутация не была погублена, тебя бы смогли заставить сделать это?

– Меня не заставляли. – Она не отняла руки. – Не заставляли, – повторила она. – Угрожали, стыдили – это так. Но не заставляли, нет.

Она поцеловала его в грудь, а потом прижалась щекой к тому месту, которое поцеловала. Ее руки заскользили по его телу – по бедрам, талии, груди. Он схватил за запястья обе ее руки и сжал их.

– Если ты будешь и дальше продолжать, боюсь, что-то может снова начаться.

– А это так ужасно? – спросила она и приподнялась на локте. – Разве люди не ждут от нас, что мы будем сейчас немножко эгоистами? Мы ведь молодожены. Мы не поехали в свадебное путешествие, а остались дома. Разве мы не можем сосредоточиться друг на друге?

– А ты хотела бы отправиться в свадебное путешествие? – Он был явно удивлен, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову.

– Мне бы хотелось увидеть Египет, – призналась она. – Но я бы согласилась променять Египет на то, чтобы оставаться в твоей постели.

У нее опять создалось впечатление, что она поразила его. Что ж, отлично.

– Давина… – забормотал он.

Она улыбнулась, ожидая, что он начнет ей выговаривать за ее откровенность. Вместо этого он толкнул ее на спину и навис над ней.

– Мне нравится, как ты сложен, – сказала она, упираясь обеими руками ему в грудь.

– В этом деле у меня не было выбора.

– Все равно мне нравится, каким тебя создал Бог. Ты мускулист там, где у меня мускулов нет. И ты более волосат.

– Надо надеяться. Полагаю, что волосатые женщины – это аномалия.

Она склонила голову набок и посмотрела на него серьезно.

– А ты многих женщин знаешь?

– На этот вопрос я отвечать не намерен. Особенно когда лежу голый рядом со своей женой.

– А я на самом деле считаю неправильным, что у женщин нет достаточного опыта, когда наступает пора выходить замуж.

Он скатился на спину и заложил руки за голову.

– А как ты могла бы это изменить? Я имею в виду – что надо сделать для того, чтобы женщины были такими же опытными, как мужчины?

– А кто те женщины, которые помогают вам стать такими опытными? Они что, просто исчезают после того, как обучили мужчин? Считается, что женщины должны быть добродетельными, а мужчинам позволено быть распущенными. Ведь если мужчины ведут себя как повесы, у них должны быть партнерши, не так ли? Получается, что это добродетельные женщины?