У Финского залива

Гарднер Вадим Данилович

Сплин («Покров тоски раскинулся над нами…»)

Покров тоски раскинулся над нами; И медлит мгла на воздухе сыром, И каплет с крыш холодными слезами; И брызжет грязь под мягким колесом. И пенятся ушаты водяные, И бродят: дрожь и пасынки тоски; Вон с грохотом сосульки ледяные Рассыпались на мелкие куски. Болотный бред… В ознобе вся столица. Клубится пар из свалки городской. О, Петербург, подвальная грибница, Лишайник дум и страсти молодой!

Петербург

Меж тонких льдин вода струится; И отсвет уличных огней Винтами яркими крутится В стекле Петропольских зыбей. Вон там лиловыми дугами Ряды сияют фонарей; Двумя

живыми ручейками Толпа встречается людей. Люблю тебя, Нева седая, И льдов твоих звенящий треск, — И бег и вспышки звезд трамвая, И гул, и проволоки блеск; И снег сыпучий под санями, Подушки шапок кучерских, И понукание конями, И пар моторов деловых. Люблю я конок ход ленивый, И дребезжанье стекол их, — Зимы рисунок прихотливый На окнах лавок городских. Люблю по Невскому прогулки, Гостиный двор и каланчу, Мосты, сады и переулки, В часовне бедную свечу, И звон колоколов собора, И колокольню в синей мгле, И на коне с грозою взора Петра на северной скале. Люблю Царицын луг веселый, Полеты легких скакунов, И грохот конницы тяжелой, И лес кудрявых казаков; — И раны старых гренадеров Курносых Павловских солдат, — И сталь штыков, и блеск манерок, Громовый «Здравия» раскат. Люблю зеленые лафеты И дула пушек полевых, А в полдень грозные приветы Из жерл орудий крепостных. Люблю, когда по тротуарам Скользит, снует толпа теней, Когда седым клубятся паром Бока и ноздри лошадей; — Ветвей волшебные наряды, И синий снег в морозный день, И солнца пурпурные взгляды, Огонь костра, и дым, и тень. Люблю старушек я в морщинах, Таких, которых на картинах Живописуют мастерски Рембрандта смелые мазки. Люблю ланит рассвет прекрасный И две богатые косы, И взор восторженный и ясный, Как капли утренней росы. Скажи, о юность, что милее И вдохновеннее тебя? И я когда-то был нежнее, — Я помню в юности себя. И я мечтал и строил замки, И мысль, не втиснутая в рамки, Бродила вольно; я горел И ни о чем не сожалел. Мы все тогда поэты были; Свежи, как майская листва, Мы утром дней не дорожили, Как лучшим даром естества. Но прочь, собравшиеся складки! Мгновенья прожитые сладки. Вздыхать о прошлом не хочу, Но в свой размер его включу. Влюблен я в Пушкинские ямбы, Порой летучие, как пух, (В их честь слагал я дифирамбы) Они пленяют русский слух.

Я в Руси

Моей матери

Я в Руси. О Руси я скорблю. Не за тем ли, что Русь я люблю? Не за тем ли, что скорби полна Непутёвая эта страна, — Этот пьяный, измученный край, Этот ад, но и — будущий рай? Огонёчками сердца делюсь, Я с Тобою, болезная Русь! С полурусскою кровью я твой, И спасибо за хлеб трудовой. Ты вскормила, взрастила меня, — И должник перед Матерью я. И он мой — колокольный твой звон, Заревой, но и жуткий, как стон. Купола в осиянности звезд, И честной златосолнечный крест, И всё то, что не выразить мне, Что дрожит на Святой по весне, Все приемлю и нежно люблю — Вот зачем о Руси я скорблю.

Святой Руси

Всеблагостной любви приблизилась пора. Россия, обрати к вершинам звездным ухо! Омытая в волнах широкого Днепра, Воскресни радостно! Крестись в купели Духа. Твои орлы с небес взирают на Тебя, И сонм твоих святых на облачном подножье Ждет жатвы сладостной. Народы возлюбя, Неси ослепшим свет! Воспрянь! — То Дело Божье.

Грядущей

Руси

Сберем лучи, исшедшие с небес! Шлют звезды нас на подвиг всеблаженный. О, Русь Христа, собор, ковчег чудес, Вся в ризах дня, жги вестью вдохновенной! Причастница апостольских трапез, Приемли, Русь, распятие вселенной! Как крест сияй сквозь облачный завес, Как маковки твоей Москвы священной! И что тебе китайский ураган?.. Се, Иисус над пеной желтой бури!.. Се, горний гром… и замер океан… То «С нами Бог» трубит трубач в лазури; «Иммануил» гудят колокола… И длань Его Россию вознесла.

ИЗ СБОРНИКА «ПОД ДАЛЕКИМИ ЗВЕЗДАМИ» (Париж, 1929)

Поэтам

Цветы поэзии все, все меня пьянят… Я пью целебный нектар их, иль яд. Цветы ли зла, дурманный мак Бодлэра, — В чьей сумрачной душе жила святая вера; Эдгара По мечту — цвет лилий снеговой; Подсолнечник ли Уайльда золотой; Отраву красных Брюсовских камелий; Светланы Бальмонта, венцы его бромелий — Их всех приветствую. Мне дорог твой наркоз, «На горечи креста услада роз» — Твой, Эроса певец, мед благовонный, — Иванов Вячеслав, теург наш озаренный; И множество иных задумчивых цветов Хвалить мой стих торжественно готов. 20 октября, 1913 г. Финляндия

Лунная Газэла

Горят на водах блестки лунные. Кочуют тучки шелкорунные; Плывет луна в червонном золоте. Глядятся в воды звезды юные. Журчат и плещут, в свете месяца, Ручьи, ключи золотолунные… Не здесь, не здесь лишь ты, любимая; Но все газэлы нежнострунные — Дары глазам твоим газелевым. С тобой ходил в полночь на дюны я В Суоми каменной, рунической Слагал не северные руны я. Мне были ближе струны страстные, Когда на водах блестки лунные. 1914. Финляндия

Слово

Слово — цвет, Слово — дух, Слово — звук, И — колючее терние мук. Слово — искристой радости чаша, Вся душа беспредельная наша… Что живей в мире снов и гробов, Что мудрей согласованных слов? Слово было и будет вовек. Наречен Им и Бог — Человек; К Слову словом уснувших зови! Ты же, Слово, учи нас любви! 27 Декабря, 1921 г. Финляндия

Лермонтову

Оба мы менестрели в Руси снеговой, Из Британии родом с тобой. Оба вольные духом, свободы друзья, Но печальнее арфа твоя. Оба видели горных туманов чадры И течение быстрой Куры. Оба зрели престолы Кавказских хребтов, Серебро вековечных снегов… Проезжая в татарской арбе в Темир-Хан, Посетил я, как ты, Дагестан. Но не долго средь дымных аулов я жил, И не там, нет, не там я любил… Ты Изгнанника Рая прославил стихом; Я мечтой был в аду огневом. Как и ты, окрыляем я Байроном был, Но к Эдему полет свой стремил, И взлетал над «долиной печали и слез» К купинам серебрящихся роз. 20 ноября, 1924 г. Финляндия

Весна

На солнце тает рыхлый снег Приметно. Щедроты вешних, теплых нег Дарит нам день, лучась приветно. Молю я, о земле печальник, Топи последний снег дорог, Богатырей родоначальник, Сварожич, золотой Даждьбог! Бежит ручей меж трав и мхов. Воскреснут пастбища и лес; И снова стадо из хлебов На волю выгонит Велес. Натягивая тетиву, Стрелу из туч Перун метнет, Опрыщет ливнем мураву И с листьев жемчугом сверкнет. Грядет весна, и с ней услада, И мед цветочный на лугах. Вся в зелени, богиня — Лада Любовь и страсть зажжет в сердцах. При рдяном зареве Даждьбога Отрадно вить венки, плясать, Под синим шалашом Сварога Веснянками весну встречать. И, свежесть чувствуя и силы, Вино из чаш кипящих пить; Во славу буйного Ярилы Красотку в белое рядить! 10 апреля, 1925 г. Финляндия