У грани
Шрифт:
На душе у него временами становилось гадко, мерзко и тревожно, он понимал, что бросает своих близких, но ЗОВ как бы успокаивал его образами в голове и он переставал хандрить, а ещё он брал в руки ключ и тепло исходившее от пластины начинало предавать ему уверенности.
Раним весенним утром он вышел из дома, моросил мелкий дождь, но на улице было тепло и безветренно, он был похож на рыболова, одетый в походную экипировку с большим рюкзаком, набитым самыми необходимыми вещами и провизией. Нанял таксиста и поехал к трассе, там остановил попутку и разговаривая с водителем о рыбалке доехали до места, передав водителю пятьсот рублей выбрался из «Газели» и вытащил свой рюкзак.
Тут дождя не было, но дул порывами ветер в спину, как бы подталкивая его и торопя. И вот теперь он нагруженный медленно продвигался вдоль реки, рассчитывая дойти примерно за три часа до заветной горки. И чем ближе он подходил, тем сильнее чувствовал теплоту ЗОВА, который согревал ему душу и успокаивал. Впереди была неизвестность и собственный долг перед самим собой. Обратной дороги у него нет, иначе он
Серый шёл и думал, думал о многом, но в основном мысли крутились вокруг его родственников.
– Жена должна быстро привыкнуть, не должна скурвиться. Дети меня поймут, а может и нет? Родители всегда простят. Сестрёнка быстро забудет. Но мне хочется верить, что их я ещё, когда ни будь всех увижу.
Простите меня мои родные и близкие, таков мой удел.
Глава 1. Алтай
Конец декабря 2008 года. Где-то в параллельном мире.
Худощавый старичок бодро нёс на правом плече штучную вертикалу двенадцатого калибра, с удлинённым стволом, изготовленную для него специально под заказ, ещё в конце пятидесятых годов, что называется под его руку, одним из умельцев на Тульском оружейном заводе, в отдельном инструментальном цехе номер семь, где мастерили эксклюзивные подарки для высокопоставленных чиновников. На голове старичка была надета шапка ушанка, с опущенными ушами, выделанная из настоящей белой овчины, в таком же выделанном белом полушубке и высоких белых валенках, он смотрелся как старичок из сказки. За ним шаркая ногами по хрустящему снегу, но по утрамбованной тропинке караульными патрулями, тащились двое усталых, но довольных спутника. Все были одеты в одинаковую тёплую добротную одёжу. Старичка звали Палычем, второго идущего за ним долговязого человека лет сорока, между собой называли Ванькой, хотя он имел звание полковника и служил в данный момент, замыкал шествие среднего роста пожилой, но подтянутый мужчина, имеющий вытянутое лицо, очень близко посаженые чёрного цвета глаза и большой, выдающийся нос. Это был самый настоящий генерал-полковник, в отставке, когда-то, служившим одним из заместителей председателя «МГБ СССР» (Министерство государственной безопасности), его до сих пор привлекали консультантом, а знакомые называли уважительно Сергеич. Три дня тому назад, позвонил Иван и поинтересовался насчёт охоты, эту традицию в последнюю неделю уходящего года завели задолго до них в «Конторе». Специальным военно-транспортным бортом из Москвы, с проверенной охранной из пяти человек, которые лично подчинялась только полковнику, они вылетели на Алтай, ровно на трое суток. Заранее была составлена и утверждена заявка на полёты. Её согласовали приказом за визой самого министра обороны, которая была нужна лишь, для использования авиации в труднодоступные места. Генерал и полковник состояли в комиссии по проверке особо опасных объектов. прилетев на базу рано утром они, не откладывая на потом быстро произвели осмотр объекта на базе, сопровождал их Палыч. Подписали несколько протоколов под видео запись, и сделав фотоотчёт, два прилетевших члена из комиссии пошли отдыхать в генеральский домик. Отоспавшись и пообедав, после многочасовой тряске внутри военного борта, быстро переоделись в выделенные им вещи и первым делом рванули на охоту, благо далеко ходить было не надо. Погода выдалась на славу, морозно но не ветрено, затемно вернулись усталыми, так и не подстрелившие никого, не срослось в этот раз, посетили настоящую русскую, в бревенчатом срубе баньку, с квасом, мёдом и пихтовыми вениками, потом за вечерним застольем пили настоящую тутовую водку, изготовленную когда-то очень давно для самого Леонида Ильича и бережно припасённую со времён Союза. На складах хранили водку в двадцати литровых бутылях с притёртыми стеклянными крышками, этим сокровищем, мог распоряжаться только старик и ни один литр водки, не покинул эту базу, беленькую пили только здесь и то избранные люди, с высочайшими допусками к государственным секретам вот уже много лет подряд. В этом закрытом заповеднике, не было случайных гостей. На следующее утро после завтрака, запланировали опять охоту. В домике, имеющим минимум шесть комнат имелось несколько видов огнестрельного оружия, которое стояло в пирамиде, тут же была экипировка и снаряжение.
«Объект 475» ни в каких документах только, что при строительстве не упоминался и их давно уничтожили, сразу же по завершению работ, а вот бывшую, ныне закрытую базу, под литерой «Л», токсикологическую лабораторию «НКВД» (Народный комиссариат внутренних дел СССР), такие институты сейчас называют био-лабораториями, знали не только в нашей стране. Когда-то лаборатории считались научно-исследовательскими подразделениями, безусловно секретными, они состояли в структуре «МГБ СССР». База могла входить в состав любого специального отдела, например – базой оперативной техники или складами длительного хранения НКВД, затем «НКГБ» (Народный комиссариат государственной безопасности СССР), позднее МГБ СССР. В лаборатории не только изучали и испытывали яды, вирусы, болезни, но поговаривают, что вели опыты на заключённых, приговорённых к высшей мере наказания. Учёные искали способы защиты против оружия массового поражения, да много чего изучали. Павел Анатольевич Судоплатов (сотрудник советских спецслужб, разведчик, диверсант, генерал-лейтенант) писал: – «проверка, проведённая ещё при Сталине, после ареста Майрановского (Григорий Моисеевич Майрановский – руководитель токсикологической лаборатории НКВД СССР-МГБ
Теперь же, объект «Л», был закрыт в рамках договоров об разоружении, и в начале 1990 годов на нём был отключен энергоблок, что подтвердила комиссия специальных иностранных наблюдателей, допущенная только один единственный раз на этот объект. И то, её допустили только к одной подземной компактной энергетической установке, которая ныне приходила в полную негодность. Но проверки по объекту регулярно проводились один раз в год. В настоящее время базу можно было использовать только под хранилище или площадки по переработке токсичных отходов, но её решили использовать, как могильник.
На самом деле, подземный комплекс имел не один атомный энергоблок, которые собирались на базе судовых энергетических установок. Уникальность ещё состояла и в том, что обслуживание таких установок минимальные, на протяжении всего срока службы и дают дополнительные преимущества при строительстве и существенную финансовую экономию. Специальными авиа-бортами, сюда часто доставлялись грузы, вот только что именно, никто не знал, кроме допущенного контингента.
База была расположена на огромной территории закрытого заповедника и наземных дорог к ней не было. Здесь обитали медведи, лоси, олени, кабаны, кабарга, да много чего водилось, но местные браконьеры и жители Алтая, не пытались сюда приближаться ближе чем на пятьдесят километров, у коренных жителей ойротов и теленгитов – это место пользовалось издревле дурной славой и считалось местом «Упокоения духов». А ещё ходили слухи, что в этом районе пропадают люди, пришедшие в эти места, не оставляя ни каких следов.
Взлётно-посадочная полоса базы принимало гостей молчаливо и ненавязчиво, без каких-либо помп, министры их замы или представители, одним словом высокое начальство, никогда бы не стали посещать в здравом уме эту территорию. База не подчинялась военному ведомству, всегда только МГБ, да кому захочется посещать бывшую закрытую лаборатория по разработке биологического оружия, ещё и могильника токсических отходов. Слухи про неё ходили самые разные, иногда даже в конторе зрелые службисты пугали ею молодняк. Попадали сюда служить люди разные и по разным обстоятельствам, но на снабжение базы, никто и никогда не жаловался.
Палыч был комендантом базы, он же главный лесник заповедника, ещё почётный пенсионер, когда-то полковник НКВД. Служил и жил здесь безвылазно, очень много лет. Палыча боялись и уважали все сотрудники базы, он знал многое, он выжил при самом Берии, общался и со Сталиным, каких начальников только не повидал на своём веку, а это значит многое, старая школа, таких кадров просто больше нет. Сколько лет старику, являлось государственной тайной и в данный момент он утрясал вопросы, связанные с прибытием членов комиссии.
Вот на второй день охоты проверяющим повезло, и они довольные возвращались назад, проведя почти весь день на чистом воздухе, учитывая, что в это время года на Алтае, сумерки наступали около трёх часов дня. Подфартило им, ветра абсолютно не было, а влажность воздуха низкая и поэтому мороз в минус двадцать переносился легко. Еле поспевающие за старичком офицеры, считали себя гораздо выше по положению, чем какой-то там дряхлый старик, который до сих пор руководит базой, он как спец-кадр в секретных архивах, такие несут службу пожизненно, умирая на рабочем месте, чтобы сохранять государственные секреты и отношение к таким особенное, жалко их. На самом деле – это уникальные люди. На своей службе оба проверяющих знавали таких людей и профессии были у них разные. Вот и к Палычу они относились снисходительно, но без хамства, старались проявлять уважение. Они притормозили и обратились к старику.
– Палыч, рассуди нас, – обратился генерал-полковник, и старик остановился, повернулся к ним лицом – Так кто ж первым жахнул в лосиху, я али Ванька?
– Так эн то ж, Сергеич, ты ж знаешь, я скот сгоняю, а на стрелков не зырю, за скотиной слежу, что б вас молодых не поранило.
– Ага, значит вот как на? – посмеиваясь выпалил генерал, не веря старику ни на грош, чтоб хитрый старичок не заметил, чей выстрел свалил животное?
– Значиться так. Да, на – с ехидцей произнёс старик, он знал, что они подсмеиваются над ним – Я пойду, пожалуй, скотиной заняться надеть, – повернувшись он ускорил шаг, по направлению к базе.