У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов
Шрифт:
28 ноября, в связи с усиливавшимся дезертирством, призвал командующих войсками фронтов «…принять безотлагательные меры к пресечению бегства с фронта в самом его начале». (Там же: Ф. 2003. Оп. 1. Д. 533. Л. 237.) В связи с введением в армии выборного начала для командного состава опасался «. полного расстройства аппарата управления войсками и потому полной потери боеспособности армии». (Там же: Ф. 2003. Оп. 4. Д. 51. Л. 54.)
30 ноября в телеграмме главкомам фронтами и их комиссарам Бонч-Бруевич отметил, что «…необходимо достигнуть того, чтобы на ответственных и командных должностях находились люди, соответствующие этим должностям по своему характеру,
С начала 1918 г. систематически докладывал СНК о нарастающей небоеспособности армии, укрепляя решимость правительства к ускорению подписания мира с Германией. 4 января писал: «Армии совершенно небоеспособны и не в состоянии сдержать противника не только на занимаемых позициях, но и при отнесении линии обороны в глубокий тыл». (Октябрьская революция и армия. 25 октября 1917 – март 1918 г. Сборник документов. М., 1973. С. 352.) 18 января: «.Все армии Северного и Западного фронтов, также Особая армия Юго-Западного фронта вполне неспособны к обороне и не в состоянии даже отойти организованно и без потери огромной материальной части не только под натиском, но и без напора противника. Общее состояние армий характеризуется полной потерей боеспособности и разложением». (Там же. С. 383.)
В этих условиях организовал эвакуацию в тыл военного имущества, которое в определенной части удалось вывезти до начала германского наступления. После разрыва мирных переговоров в Брест-Литовске и перехода германских войск в наступление получил 19 февраля 1918 г. телеграмму В. И. Ленина с требованием «. немедленно, с наличным составом Ставки прибыть в Петроград». (Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам! С. 244.)
Выехав 20 февраля из Могилева, прибыл в столицу вечером 22 февраля и тут же включился в организацию отпора наступающему врагу. В тот же день подписал обращение к командованию Северного и Западного фронтов и Советам РСД прифронтовых городов, в котором говорилось: «Прошу Совдепы оказать содействие начальникам в деле сбора отступающих частей и отдельных солдат, образуя из них боеспособные части, которые должны положить конец наступлению противника. Для исполнения необходимых саперных работ предлагаю пользоваться трудом местных жителей». (См.: Октябрьская революция и армия. С. 402)
В обращении указывалось, что предлагается остановить германские войска на линии Нарва – Псков – Остров – Невель —
Витебск – Орша – Могилев – Жлобин – Мозырь – Бердичев – Вапнярка – Одесса. Как показали последующие события, эта линия (за исключением территории Украины) и стала (с некоторыми отклонениями) фактической западной границей Советской России до ноября 1918 г.
После подписания Брестского мира вошел 4 марта 1918 г. в качестве военрука в состав Высшего военного совета (ВВС), издавшего 5 марта приказ о ликвидации должности Главковерха и расформировании его штаба.
Бонч-Бруевич занимался созданием на бывшей линии фронта частей «завесы», которая должна была воспрепятствовать дальнейшему продвижению в глубь страны германских и австро-венгерских войск. По его инициативе основу комсостава частей «завесы» составили генералы и офицеры старой армии, для которых эта служба была более приемлема, чем в частях Красной армии, действовавших на внутренних фронтах.
В июне штаб ВВС во главе с Бонч-Бруевич переехал из Москвы в Муром. 9-10 июля город был захвачен мятежниками, действовавшими по плану «Союза защиты Родины и Свободы»; одной из их целей был захват штаба
В условиях развернувшейся Гражданской войны Бонч-Бруевич, чувствуя невозможность старых методов управления войсками, подал в отставку и 27 августа был освобожден от должности военрука ВВС.
В конце 1918 – начале 1919 г. преподавал в Межевом институте, затем возглавлял работу по созданию Высшего геодезического правления. 23 июня – 22 июля 1919 г. начальник Полевого штаба РВС Республики, затем на научной и педагогической работе. Генерал-лейтенант (1944).
(Основной источник: Миллер В. М., Объедкова И. В. Политические деятели России. 1917. Биографический словарь. М., 1993.)
С. 30. Мясоедов Сергей Николаевич (1865–1915). Жандармский полковник. Потомственный дворянин. Служил в 105-м пехотном Оренбургском полку. Осенью 1892 г. перешел в Отдельный корпус жандармов. С 1894 г. – помощник начальника железнодорожного жандармского отделения в Вержболове, а с 1901 г. по осень 1907 г. – начальник Вержболовского отделения. В 1909 г. направлен в распоряжение военного министра Сухомлинова. Стал жертвой политических интриг А. И. Гучкова, обвинившего его в шпионаже в пользу Австрии, дрался с ним на дуэли; отправлен в отставку. С началом Первой мировой войны вновь на службе; был направлен в тыл, но написал письмо Сухомлинову с просьбой направить его на фронт; начальник агентурной разведки в штабе 10-й армии. В феврале 1915 г. арестован и обвинен в государственной измене; приговорен к смертной казни и повешен.
Цитата из книги: Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам! М., 1958. Гл. 5:
«Жандармский полковник Мясоедов служил в начале девятисотых годов на пограничной станции Вержболово и не раз оказывал всякого рода любезности и одолжения едущим за границу сановникам. Коротко остриженный, с выбритым по-актерски лицом и вкрадчивым голосом, полковник охотно закрывал глаза на нарушение таможенных правил, если оно исходило от влиятельных особ, и скоро заручился расположением многих высокопоставленных лиц, в том числе и командовавшего войсками Киевского военного округа генерала Сухомлинова.
Одновременно Мясоедов поддерживал “добрососедские” отношения с владельцами немецких мыз и имений и отлично ладил с прусскими баронами, имения которых находились по ту сторону границы. К услужливому жандарму благоволил сам Вильгельм II, частенько приглашавший его на свои “императорские” охоты, устраиваемые в районе пограничного Полангена.
С немцами обходительного жандармского полковника связывали и коммерческие дела – он был пайщиком германской экспедиторской конторы в Кибортах и Восточно-азиатского пароходного общества, созданного на немецкие деньги.
Познакомившись с Сухомлиновым, Мясоедов скоро стал своим человеком в его доме. Как раз в это время у Сухомлинова при очень странных и подозрительных обстоятельствах умерла его жена. Поговаривали, что она не сумела отчитаться в находившихся у нее довольно крупных суммах местного Красного Креста.
Старый генерал не захотел остаться вдовцом. Выбор его пал на некую Екатерину Викторовну Бутович, жену полтавского помещика. Согласия на развод Бутович не давал, и тут-то и развернулись таланты Мясоедова. Вместе с группой темных дельцов он взял на себя посредничество между упрямым мужем и Сухомлиновым и занялся лжесвидетельством, необходимым для оформления развода в духовной консистории.