У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Горчакова в последнее время с ненавистью относилась к мужу, хотя он нанял для нее сиделку. В госпиталь ехать жена отказалась наотрез. Каждый вечер попрекала Леонида Григорьевича и обвиняла во всех смертных грехах. Полковник старался как можно позднее приезжать домой и как можно раньше уходить на работу. Собственная квартира превратилась для него в ад.
Марина вернулась в Афганистан. Пассажирский самолет доставил ее из Ташкента в Кабул. Она спускалась по лестнице вниз. Была одета в гражданский костюм. Рядом грузили самолет. Это был военно-транспортный ИЛ-76. Вместо
Степанова отвернулась: ей стало противно. Неподалеку стояли офицеры из советской группировки и молча смотрели на это. Глаза женщины и военных встретились. Мужики, поймав ее презрительный взгляд, отвернулись. К Марине подошел худощавый стройный мужчина в костюме-тройке, работавший в советском посольстве. Покосился на деятеля культуры и тихо сказал:
— Я вижу, что вам не приятно это видеть. Мне, откровенно говоря, тоже. Но сделать ничего не можем — Москва дала “зеленый свет”. Представляете, сколько наркотика будет ввезено в страну и сколько денег это принесет кому-то? Ведь его не станут досматривать…
Она ответила, шагая рядом с ним к машине:
— Да уж наверняка не мало!
— Слава Богу, не все такие…
— От этого не легче.
Мужчина вздохнул, открыл дверцу машины перед женщиной и увез в посольство. Уже оттуда переодевшуюся в камуфляж Марину вывезли в расположение десантной части. Вечером в ее закуток постучались и голос замполита Краснухина произнес:
— Искандер, сегодня концерт. Пошли, послушаем!
— Исполнители кто? Не эти ли воры, что самолет грузили? Из нищей страны последнее забирали. Увольте от такой “чести”, Иннокентий Филимонович. Я их слушать не буду.
Подполковник чуть языком не подавился, услышав подобное:
— Искандер, этот вопрос не в вашей и даже не в моей компетенции и обсуждать его мы не будем. Хотите идти на концерт — идите, а нет — так нет и нечего тут…
Маринка резко оборвала его:
— Вор остается вором, в какую бы шкуру он не рядился! И я не понимаю, почему вы, замполит, молчите?
Замполит ушел, что-то пробурчав про себя. Степанова уже не прислушивалась. Она чистила автомат при свете коптилки из гильзы от снаряда, готовясь к новому поиску. В палатку снова постучали. Она натянула перчатки и крикнула:
— Входите!
В дверь протиснулась невысокая кряжистая фигура с погонами майора. С минуту человек внимательно изучал маску и очки, а затем представился:
— Майор Шпагин Василий Иванович. Вы Искандер?
Марина вставила магазин и прислушалась к легкому щелчку. Внимательно взглянула на вошедшего, отметив, что его лицо ей не знакомо:
— Так точно, Искандер. Что вы хотели?
Фигура приблизилась к столу и она разглядела круглое добродушное лицо мужчины лет сорока с “пушечками” на петлицах. Он чуть наклонился и вполголоса сказал:
— Я невольно подслушал ваш разговор с Краснухиным. Остерегайтесь его! Ваши слова, я уверен, он не забудет и постарается отомстить. Погрузка ценностей
— Не боитесь, что я вас сдам?
— Нет. Особенно после того, что мне говорил о вас капитан Силаев.
Степанова вспомнила высокого широкоплечего капитана, серые блестящие глаза и сердце почему-то защемило. Она мысленно удивилась: за последние три года впервые подумала о мужчине. Спросила:
— Вы давно видели Костю? Как он?
— Полгода назад. Он искал вас два года. Жениться осенью собирался. На свадьбу вы точно опоздали. Он, кстати, для вас записку оставил. Вот, держите… — Шпагин порылся в левом внутреннем кармане и протянул Марине мятый, покрытый пятнами и разводами, конверт. Извинился: — Извините, столько времени таскаю!
Она, излишне поспешно, схватила конверт:
— Ерунда! Спасибо.
Майор предложил:
— Вы не хотели бы с нами посидеть вечером? На концерт многие офицеры идти не хотят. Мы не мало слышали о вас и хотели бы отблагодарить. Года полтора назад вы спасли нашего товарища. Может, помните, Алим Тохтамышев?
Степанова улыбнулась под маской и с ясно прозвучавшей теплотой, сказала:
— Помню! Как он?
— Полгода лечился в госпиталях и санаториях. Мы ему писали о вас. Просил передать благодарность за спасение. Сейчас служит в Союзе…
Женщина довольно хмыкнула…
Из Союза шла колонна, направляясь в Кабул. Моджахеды подкараулили ее в двадцати километрах от афганской столицы. Капитан Тохтамышев одним из первых бросился в сторону от дороги и залег за камнем, огнем из автомата прикрывая разбегавшихся солдат. Сразу две пули сверху ударили офицера в грудь и плечо, но он продолжал отстреливаться, не давая душманам приблизиться.
Марина в тот день тоже направлялась в Кабул. Спокойно двигалась по отрогу. Каких-то полчаса назад над горами прошел теплый дружный дождик. Она не пряталась от него, продолжая двигаться вперед. И сейчас мокрая одежда приятно холодила тело. Весна была в самом разгаре. Женщина впервые обратила внимание на цветущие по склонам гор яркие маки, алые и белые тюльпаны. На ковер сочной зеленой травы в предгорье. Она стащила с себя маску и смотрела по сторонам, изредка наклоняясь к понравившемуся цветку. Шла расслабившись, хотя профессионально замечала все вокруг. Была уже неподалеку от дороги, предвкушая скорый отдых: ноги гудели от усталости. Услышала звуки боя метрах в трехстах от себя. Мгновенно натянув маску, поспешила на выстрелы, вытаскивая на ходу из карманов забитые рожки к автомату…
Третья пуля ударила Алима в уже раненое плечо, четвертая чиркнула по каске, оглушив на несколько минут. Несколько духов подкрались ближе. Когда Тохтамышев пришел в себя, они были рядом. Удар по голове вновь выбил сознание в окровавленном теле. Бандиты сцапали его за руки и хотели тащить к своим. Отбивавшиеся от основной части бандитов солдаты ничего не заметили. Три выстрела из винтовки заставили двух оставшихся в живых моджахедов забыть о “шурави” и бежать без оглядки. На камнях остались лежать три трупа и тяжело раненый капитан. Степанова ползком добралась до него и оттащила в сторону. Пули цокали вокруг о камни, словно кованые копыта, пока она волокла мужика в укрытие.