У каждого своя дорога

Шеллина Олеся

— Вот она цивилизация, — проводил ее взглядом попутчик Алексея. — Еще лет пятнадцать назад никаких кулеров и одноразовых стаканчиков не было. А был огромный металлический титаник с кипятком и один стакан на весь вагон, — и он весьма ловко забросил баул на багажную полку рядом с сумкой Алексея, а ящик очень аккуратно пристроил на верхней полке. — Михаил, — усевшись на нижнюю полку напротив Алексея, мужик протянул ему руку.

— Алексей, — они обменялись крепким рукопожатием.

— В командировку или домой?

— Домой, с конференции, — говорить

не слишком хотелось, болело горло, к тому же накатила жуткая слабость, и пробил пот. — Ты, извини, но я приболел немного, мне больно говорить.

— Надеюсь не заразно? — хмыкнул Михаил. — Мне не желательно сейчас болеть, я и так на неделю всего вырваться сумел.

— Уже не заразно. А куда вырвался-то?

— Да, на охоту. Друзья пригласили. Путевку удалось на лося вымутить, да на косолапого.

— Охотник, значит, — Алексей понимающе кивнул головой. Он не увлекался ни охотой, ни рыбалкой, за что был постоянно осуждаем в свое время отцом, но послушать охотничьи байки временами любил. Как он когда-то заметил, у охотников размер добычи был соизмерим с размером рыбы у заядлых рыбаков, и слушать такие истории было забавно.

— Охотник, — кивнул головой Михаил.

— Дорогое увлечение.

— Не дешевое, — подтвердил Михаил. — Ну, финансы позволяют, так почему бы и нет?

— Действительно. А на сафари бывал?

— Было дело, не понравилось, — Михаил хмыкнул. — Вот и езжу каждый год с запада на восток. И с друзьями встретиться, и поохотиться. Вон красавца своего нового везу обкатать, в деле посмотреть, — и он кивнул на ящик.

— Так там ружье? — все-таки измученный болезнью мозг соображал плохо. Как можно было не узнать в ящике пластиковый кейс для перевозки длинноствольного оружия?

— Обижаешь, — Михаил поднялся и легко снял кейс с полки. — Орсис новехонький.

— Ого, — Алексей уважительно посмотрел на кейс. По его скромным прикидкам там сейчас лежало порядка ста тысяч денег, если не больше. Да и весил этот «красавец» совсем не как пушинка. — А не тяжеловат для охоты?

— Так на номере стоять, не по лесу бегать, — Михаил принялся возиться с застежками кейса, когда дверь приоткрылась и проводница протянула мужчинам два комплекта белья. Дождавшись, когда женщина выйдет, он торжественно открыл кейс.

Алексей не удержался и с любопытством заглянул внутрь. В специально вырезанном ложе в кейсе лежал один из самых фантастических стволов, видимых им за всю, в общем-то, недолгую жизнь. Весь выполненный из металла, даже мельчайшие детали, карабин впечатлял своей хищной красотой. Алексей не слишком хорошо разбирался в оружии, но даже он не мог не признать, что подобная игрушка могла заинтересовать любого мужчину.

— А калибр какой? — насмотревшись, Алексей застелил свою полку простынею, быстро упаковал подушку в наволочку и, скинув ботинки и стянув куртку, лег, заложив руки за голову. Поезд дернулся и медленно покатился, слегка покачиваясь, постепенно набирая ход.

— Триста восьмой, — Михаил захлопнул застежки и запер кейс маленьким ключиком, который положил в

бумажник. — Семь шестьдесят два на пятьдесят один.

— Серьезный ствол, — Алексей зевнул.

— Серьезный. А оптику Никон предпочитаю. Друзья пытались сбить с пути истинного, но я остался верен Никону до конца. — Михаил повторил маневр попутчика и завалился на полку. — А ты на какую конференцию-то ездил?

— По нейрохирургии.

— Так ты нейрохирург? Круто.

— Нет, я обычный хирург. До нейрохирурга еще не дорос, но страстно хочу дорасти, — за окном стремительно темнело, как это всегда бывает осенью. Алексей закрыл глаза.

— Ты чаю хочешь?

— Я спать хочу, может попозже.

— Да я, в общем-то, тоже не прочь подремать, замотался за эти дни что-то.

Свет они не включали, и вскоре купе погрузилось в полумрак, а мерное покачивание под перестук колес подействовало не хуже снотворного.

Визг тормозов разбудил Алексея, а сильный толчок экстренно остановившегося поезда сбросил его не пол. Он еще не слишком отошел ото сна, и не сумел как-то смягчить падение, сильно ударившись головой о столик.

— Какого хрена происходит? — раздался сиплый голос Михаила. — Эй, Лёха, ты там живой?

— Я не уверен, — простонал Алексей, поднимаясь с пола и держась за голову. Он сел на полку. Глаза быстро привыкали к темноте, и теперь можно было различить силуэты отдельных предметов. Из окна доносилось странное беловатое сияние, которое не давало света, а, казалось, еще больше усиливает царивший вокруг мрак. Алексей, заинтересованный подобным феноменом, со злостью сложил злосчастный столик, который нанес ему травму, и придвинулся к окну поближе. За стеклом вообще ничего не было видно, но не из-за ночной тьмы, а из-за плотного белого тумана, напоминающего молочный кисель, которым когда-то в детстве угощала Алексея бабушка. — Что за чертовщина? Такого тумана просто не бывает, это физически невозможно, чтобы он был настолько плотным.

— Интересно, а где проводница? — задал вполне резонный вопрос Михаил. — Почему не бегает по вагону, заглядывая в купе, и не успокаивает пассажиров? Вот что, я пойду, попробую выяснить, что здесь происходит. Ты со мной?

Алексей, в этот момент пытающийся включить свет покачал головой, словно в темноте Михаил мог его увидеть. Виски прострелило болью, затошнило, а перед глазами запрыгали разноцветные зайчики.

«Все-таки сотрясение», — вяло подумал он, сев на полку. Затем до него дошло, что попутчик ждет ответа.

— Нет, что-то мне нехорошо, я головой сильно ударился, да еще от болезни не отошел.

— Ну ладно, ты тогда приляг, что ли. Свет включить?

— А свет не включается, я только что пробовал, — ответил Алексей.

— Да что за чертовщина здесь творится? — повторил свой вопрос Михаил и на ощупь добрался до двери.

Алексей только по звуку определил, что дверь открылась, а потом закрылась. Из коридора, где по идее должен был постоянно гореть свет, не доносилось ни звука, и было так же темно, как и в купе.