У каждого своя дорога

Шеллина Олеся

Не прошло и часа, как туман начал истончаться, и уже сквозь него можно было разглядеть очертания деревьев, а еще через час он полностью исчез, не оставив за собой даже кисловатого запаха, за который и получил свое название.

Сейчас окрестности небольшого городка предстал перед рейдерами в полной красе. Городок напоминал тот тип маленьких городов, в образовании которых играло не последнюю роль какое-нибудь крупное предприятие. Взмывающие вверх трубы, видимые даже из кустов, в которых продолжали прятаться рейдеры, расположились на противоположном конце городка. То что происходит что-то странное и непонятное стало заметно по тому, что половина из этих труб не извергала дыма, а дым, который вырывался из оставшейся

половины, вот-вот должен был прерваться. А еще Грубер знал, не по собственному опыту, который был у него довольно специфическим, что именно сейчас пропала сотовая связь, а люди начали проявлять совершенно немотивированную агрессию. Об этом рассказывали его пациенты, которых он штопал в госпитале Убежища, а слушать Грубер всегда умел.

Грубер достал бинокль и принялся рассматривать то, что было ему доступно для разглядывания. Ничего толком не разглядев, он опустил бинокль.

— Интересно, долго нам нужно будет ждать?

— Вот чего не знаю, того не знаю. На каждом кластере все протекает по-разному. Я изучал этот вопрос, еще до того момента, когда... — Снегирь не закончил говорить, а опустил голову на скрещенные руки. — Вечереет уже. Скоро ничего не будет видно. Кстати, а почему бы нам не воспользоваться темнотой и не попытаться хоть немного продвинуться по неосвещенным улочкам.

Вместо ответа Грубер снова приник к окулярам бинокля. Снегирь был прав, темнело просто стремительно, и очень скоро Грубер ничего уже не мог разглядеть в свой бинокль, оставалось только надеяться на суперзрение Снегиря.

— Думаю, пора выдвигаться, — почему-то шепотом сказал Грубер. Он пошевелился, пытаясь размять затекшие после долгого лежания на одном месте мышцы. — Только сначала необходимо облегчиться.

Когда они подошли к городу совсем стемнело. Снегирь уверенно вел их по каким-то подворотням, избегая улиц, которые хоть и скудно, но все же были освещены. Улицы были безлюдны. Видимо изменения заставляли жителей чувствовать себя не в своей тарелке, и большинство из них сидело дома, потому что мысль о родных стенах при таких, казалось бы необоснованных страхах, всегда превалировала, затмевая собой все остальные. Сколько трагедий произойдет здесь в этом мирном на первый взгляд городке спустя совсем немного времени. Сколько погибнет совсем маленьких детей, когда их родители переродятся, а вот они не смогут этого сделать чисто физически из-за странных ограничений в массе, необходимой для первичного перерождения. Грубер старался ни о чем подобном не думать, потому что и без этих мыслей на душе было погано.

Им удалось пройти почти три четверти города незамеченными и у Грубера появилась уже было мысль о том, что все им удастся выскользнуть из этой огромной ловушки без особых потерь, как завернув за ближайший угол, они наткнулись на дежурную машину с надписью «полиция» на боку, которая осветила их фарами.

— Стоять! Руки за голову, пальцы скрестить! — раздался мужской голос, усиленный громкоговорителем.

— Вот что я говорил? — процедил Грубер, поднимая руки и переплетая пальцы на затылке.

Снегирь некоторое время колебался, хмуро разглядывая машину, из которой не спешили выходить полицейские.

— А какие правила мы нарушаем, гуляя здесь ночью? — Снегирь решил попробовать покачать права. Чем черт не шутит, может и сработает.

— Дайте-ка подумать, — в голосе прозвучали издевательские нотки. — Например, закон о ношение оружия. Или вы не в курсе, что ружье должно быть зачехлено? А вы, очевидно не в курсе, что автомат запрещен для использования гражданскими лицами? — Снегирь медленно поднял свое ружье. Они слишком далеко зашли, чтобы вот так попасться этим стражам порядка, которого очень скоро не будет и в помине. — Не шути, так, родной, просто подними руки, посмотри на своего приятеля, он в отличие от тебя довольно понятливый.

— А если я все-таки

попробую? — Снегирь отвел затвор.

— Попробуй, только вот, машина бронированная, но ты все равно попробуй. Ах, да, что-то мне подсказывает, что вы, в отличие от нашей машины, далеко не бронированные.

— Твою мать! — Снегирь опустил ружье на землю и поднял руки.

Грубер быстро соображал, что же делать. Если их сейчас повяжут, то посадят в обезьянник, откуда после перерождения полицейских им никогда не выйти. Они умрут банально от голода и жажды, если, конечно, какой-нибудь особо продвинутый элитник не догадается поискать себе перекус среди временных заключенных.

— Повернитесь к нам спинами! — снова приказал голос.

Рейдеры медленно повернулись, успев обменяться при этом взглядами. По взгляду Снегиря Грубер сразу понял, что просто так тот сдаваться не собирается.

Послышался звук открываемой двери. Снегирь напрягся, а Грубер почувствовал, как на запястье его левой руки щелкнул наручник. Когда же невидимый ему пока полицейский потянулся за второй рукой, Грубер резко дернул руку с надетым наручником на себя. Это было больно, но зато полицейский на секунду растерялся и потерял равновесие, начав заваливаться прямо на спину Грубера. Тогда Грубер потянул сильнее, почти вырывая руку из плечевого сустава, но сумев развернуться. Сильный удар под челюсть отправил молодого совсем мальчишку в полицейской форме на землю, а Грубер добавил ему, стукнув сложенными в замок руками по затылку. После этого он бросил взгляд на машину, в которой в это время кипела нешуточная схватка. Решив, что его вмешательство пока не требуется, Грубер быстро обшмонал бессознательное тело, ища ключ от наручников. Сняв с себя наручники, Грубер сунул их во внутренний карман своей куртки, и только после этого направился к машине, из которой вылез Снегирь.

— Помоги, — кивнул он Груберу, вытаскивая из машины еще одно бессознательное тело.

— Куда их? — Грубер подхватил рослого мужчину лет тридцати на вид за ноги, и они вдвоем потащили его к тому проулку, из которого они не так давно вышли.

— Да вот сюда, — Снегирь первым подошел к мусорному баку и открыл крышку. — Нужно дать парням шанс.

— Шанс на что? — полицейский был тяжелым, и Груберу нужно было поднапрячься, чтобы перевернуть его прямо в бак.

— Если так окажется, что они иммунные, или что один зараженный, то хотя бы у одного появиться шанс выжить, пересидев самое страшное, орда по мусорным бакам почему-то не лазит, — сообщил, переводя дух Снегирь, подводя Грубера к выводу, что молоденького офицера нужно изолировать от его напарника, во избежание, так сказать. Поэтому весивший гораздо меньше чем напарник офицерик полетел в соседний бак, а крышка на нем была тщательно закрыта.

После этого Снегирь подобрал с земли свое ружье и направился к открытой двери машины. С другой стороны к машине подходил Грубер.

Грубер быстро сел на переднее пассажирское сиденье. Снегирь устроился рядом с ним и завел машину ключами, торчащими из замка зажигания.

— И что дальше? — Грубер повернулся к Снегирю.

— Дальше... — протянул Снегирь. — А дальше мы никуда не пойдем. Дальше мы поедем, потому что у нас появилась машина.

— Поедем прямиком из города, или попробуем где-нибудь пересидеть?

— Думаю, что нужно поехать к заводу, — Снегирь развернул машину, и они покатились в сторону даже в темноте виднеющихся заводских труб. — Ночью там если и есть какая-нибудь дежурная смена, то она малочисленна. Вполне нужно найти укромный уголок, чтобы укрыться..

Грубер не ответил, а посмотрел в окно, в которое ничего не было видно, кроме его собственного отражения. Некоторое время Грубер изучал свое лицо, потом зевнул. Завод так завод, нужно только сначала убедиться, что там достаточно безопасно, и можно где-нибудь переждать эту надвигающуюся бурю.