У кладезя бездны. Часть 2
Шрифт:
— Что, простите?
— Кредо. Ну… в нескольких словах сформулировать, как вам удалось добиться такого успеха в бизнесе.
— Ах, это. Мое… кредо, если его можно так назвать — можно сформулировать только одним словом — "работать". Работать, работать и еще раз работать.
— Весьма странное кредо для дворянина — улыбнулась Крис.
— У вас весьма превратное впечатление о дворянстве, сударыня. Впрочем, оно такое у всех нуворишей. Дворянство — это прежде всего обязанности. Мой отец с детства заставлял меня участвовать в крестьянских работах рядом с замком.
— Ваш отец… Вы можете немного рассказать о нем?
Барон споткнулся.
— Зачем
— Полагаю, читателям вы интересны не только, как человек, создавший из ничего второй банк Европы, но и как личность.
— Вот как. Мой отец был… он был суровым человеком.
— Суровым?
— Нет… вы не так поняли. Он пальцем ко мне не прикоснулся… можно сказать, что он растил меня один, потому что мать умерла. Он… никогда и никому не давал никаких поблажек. Никогда и никому. Но и себе — он их не давал в первую очередь. В первую очередь — он сурово относился к себе самому.
Ну, да. А потом — привел в дом жену — ровесницу тебе. Наверняка, ты воспринял это как предательство, только не хочешь говорить об этом. По крайней мере, я бы восприняла это именно так. Как предательство.
— Вы учились в Швейцарии.
— Да, но это ничего не значит.
— Вот как? — подняла брови Крис.
— Да. Даже самый хороший университет даст вам не более десяти процентов от тех знаний, какие у вас должны быть, чтобы заниматься чем-то. Остальное приобретается только практикой. Работой с людьми.
— Присматривайся, как делают другие, запоминай это и пробуй сам?
— Именно. Но не только. Как можно больше общайся с людьми. Узнавай новое от них и запоминай это. Не отказывайся ни от какой работы, ибо тебя обогащает любое знание…
— Весьма ценные советы — Крис стремительно чиркала в блокноте вдобавок к включенному диктофону.
— Да, только мало кто им следует. Нынешняя молодежь стремится добиться успеха уже к тридцати. Но это путь не к успеху.
— А к чему же?
— К скандальной известности.
Крис оценила сказанное.
— Вы начинали в банке с самого низа?
— Не совсем так. Видите ли, времена были тяжелые. Многие опытные специалисты уехали из страны. Людей не хватало катастрофически. Так что я начинал не с клиентского зала, если вы это имеете в виду.
— Но стали заместителем директора…
— Вице-президентом — поправил барон.
— Да, простите. Но стали вице-президентом довольно-таки быстро.
Барон пожал плечами.
— Достаточно проявить себя…
Врет и не краснеет — чисто по-женски возмутилась Крис. Неужели за каждой такой историей успеха скрывается грязь?
— Хорошо… В те времена в Италии было достаточно банков. Но почему-то именно ваш стал вторым по величине банком Европы. Вы не могли бы поделиться секретом, как вам это удалось?
— Но это не моя заслуга. Эта заслуга всего коллектива — сказал барон.
— Господин барон, но и вы, несомненно внесли свой вклад…
Барон сделал неопределенный жест рукой.
— Не такой большой, какой бы вам хотелось изобразить перед читателями, сударыня… Все дело в стратегии.
— В стратегии…
— Да, в стратегии. Точнее, даже не в стратегии, в вере, если вам так будет угодно. Если вы занимаетесь вопросами коммунистического проникновения в Европу, пишете про это книгу — вам должно быть известно, как страшно здесь было в начале восьмидесятых. Остатки баррикад. Германские солдаты, которые пришли спасти нас
— Да… В Белфасте.
— Тогда вы понимаете, о чем речь. Страна была расколота, ненависть, возбужденная коммунизмом владела душами и сердцами людей. Кто-то просто мстил… а кто-то, возбужденный стратегией коммунизма, решил что ради достижения всеобщего равенства нужно сейчас, прямо здесь и сейчас пролить кровь. Вы ведь знаете, чем заканчиваются мечты о всеобщем равенстве — обычно они заканчиваются убийством, и не одним. Наш народ был расколот, и одна половина считала другую предателями, а вторая, в свою очередь, считала первую грабителями и убийцами. Экспроприация, вот как это называлось. В условиях, когда не уважается право собственности, когда нет единых правил игры — мало кто рискует вкладывать деньги в такую страну. Но мы — рисковали, потому что мы были итальянцами. Все иностранные банки, все дочерние представительства иностранных банков — ушли из нашей страны, закрыли на нас лимиты, они считали, что с Италией все кончено. Но мы верили… нет, мы знали, что Италия обязательно возродится во всем ее величестве. И вкладывали в это деньги. Таким образом — мы, те, которые верили, заняли место тех, которые не верили. Вот и все…
А сам то ты во что веришь? — сама себя спросила Крис, глядя в спокойные, правдивые глаза банкира. Но вопрос этот задавать не стала…
— Хорошо. Вернемся в сегодняшний день. Мы слышали, что вы намереваетесь сделать крупные инвестиции в атомную отрасль, в частности в производство ядерного топлива, в добычу урана и развитие атомной энергетики в Африке. На фоне требований экологов о закрытии всех программ развития атомных станций ваши инвестиции в атомную энергетику выглядят довольно рискованными…
Банкир кивнул.
— Всякая хорошая инвестиция в самом начале выглядит рискованной. Если она не выглядит рискованной — не покупайте.
Крис улыбнулась.
— Скажите это моему брокеру. Он меня совсем разорил.
— И немудрено. Само его звание должно было навести вас на мысль [76] . Так вот, я повторюсь — когда мы вкладывали деньги в свою родную страну, разрушенную революционным безумием — это было рискованно. Когда мы приняли решение сосредоточить свои операции исключительно на евроазиатском континенте, уйдя и с Лондонской и с Нью-Йоркской биржи — это было рискованно. Когда мы сейчас вкладываем средства в атомную энергетику — это тоже выглядит рискованно. Но только на первый взгляд. Альтернативы атомной энергии нет, как бы нас не пытались уверить в обратно. Ветряки, солнечные концентраторы, станции, основанные на использовании тепла земной коры, газ — все это хорошо, но только в краткосрочной перспективе. Уже в среднесрочной мы столкнемся с проблемами. Возобновляемая энергетика хороша как дополнение, но не боле того, обеспечить стабильной энергией промышленных гигантов — оно не в состоянии. Так что мы верим, будущее — за атомом…
76
Английский глагол to broke — ломать, разрушать. Брокеры и в самом деле сломали немало судеб и разрушили немало состояний, поэтому фондовым рынком лучше всего заниматься лично.