У любви не всегда красивое лицо
Шрифт:
– Ты права! – Он сказал это таким тоном, что у меня по коже пробежали мурашки.
– Я ревную. Но я не думал, что ты всегда мечтала выйти замуж за человека, для которого будешь боксерской грушей! – С этими словами он посмотрел мне в глаза и тихо добавил: - Потому что именно ей ты сейчас и являешься.
Я наклонила голову и обхватила ее руками, а когда подняла ее – Эрик уже был достаточно далеко. Он уходил.
– Эрик! – я вскочила со своего места и закричала ему вслед.
– Эрик, вернись, пожалуйста!..
Но он не обернулся и, свернув на
Вдруг ко мне подлетел Густав и, прижавшись, обнял меня за шею. Ах, мой родной Густав… Как же я тебя люблю. Ты частица Эрика, частица его души.
– Мама, почему мистер Эрик рассердился?
– спросил сын, посмотрев мне в глаза. Я же ответила ему растерянным взглядом.
– Я не знаю, любимый… Идем, мне уже нужно собираться на работу.
– Кори сказал, что я могу остаться у него на ночь… Можно? – я неуверенно взглянула на сына, и он, прочитав на моем лице сомнение, тут же жалобно посмотрел на меня и тихим голоском попросил: - Пожалуйста…
Я невольно улыбнулась, глядя на его умоляющие серо-зеленые глазенки.
– Дорогой, я знаю, что ты любишь играть с Кори, но ты ночуешь там слишком часто. Мы пользуемся их гостеприимством. Сегодня я бы хотела, чтобы ты ночевал дома.
– Ну, мама, одну ночь, пожалуйста… – Ну что с ним поделать, а? Особенно тогда, когда он так просит. Придется согласиться. Я вздохнула и пожала плечами:
– Ладно, последнюю ночь и всё, - и сразу же грустные глазки Густава засияли радостным светом, и он побежал вперед, постоянно оборачиваясь и зовя меня. Я же шла, погруженная в далеко не такие радостные и счастливые мысли, как у моего сына. Хотя… хорошо, что хоть он радуется.
Я проводила сына до дома Надира, затем передала на попечение Алиши и пошла на работу. Эрик уже сидел за фортепиано и прятал от меня свой взгляд. Да он вообще меня игнорировал, как будто я не существую. Когда прошла уже половина моей смены, и я как раз разносила напитки посетителям, меня остановил доктор Гангл:
– Кристин, - обратился он ко мне, - у меня некоторые трудности в семье, и я хотел бы попросить тебя кое о чем. Мне нужно, чтобы после закрытия ресторана ты осталась на пару часов, чтобы вымыть полы и подготовить помещение для завтрашнего открытия. Эрик останется, чтобы тебе помочь. Я дал ему запасной ключ.
– Сэр, я бы хотела остаться, но у меня много дел после работы… – мой голос, вначале уверенный, становился все тише и тише, когда хозяин смерил меня сердитым взглядом.
– Кристин, это уже не просьба, а приказ. Я босс, и я распорядился так.
– Ладно… - кивнула я. Директор похлопал меня по спине и покинул ресторан. Я же вздохнула и обернулась к Эрику, который все так же делал вид, будто не замечает никого вокруг, а в особенности меня. Тогда я задумалась. Сегодня мы будем с ним вдвоем, нам никто не помешает, и мы наконец-то
POV Эрик.
Я не хотел оставаться после работы, но у шефа семейные проблемы, и я понимал его чисто по-человечески. У каждого ведь такое может случиться. Хотя у меня и не было семьи, но если бы была, то я бы хотел, чтобы мои сотрудники в случае чего помогли мне. Так что я остался без лишних возражений.
Когда ресторан опустел, я закрыл его на ключ и начал поднимать стулья на столы. Кристин была в другой части помещения, и, подметая пол, что-то напевала. Что именно, я не слышал, хотя мелодия была подозрительно похожа на ее партию Аминты, которую она исполняла в «Дон Жуане».
Стараясь приблизиться к ней и в то же время не быть ею замеченным, я прислушался внимательнее. Да, это действительно она, эта песня. Мое сердце непроизвольно забилось быстрее, громко выстукивая в такт этой мелодии, которую я знал наизусть. Конечно, знал, ведь это я ее написал!
И мне вдруг стало немного обидно, что она поет вполголоса, ведь эта песня ей как нельзя подходит, как, впрочем, и роль Аминты. Так пусть же поет вслух!
– Ты не должна напевать, - заметил я, оказавшись к ней еще ближе. Кристин приподняла голову, недоуменно нахмурила брови и уже хотела что-то возразить, но я прервал ее.
– Если в твоем сердце живет песня, ты должна ее петь.
Складки на лбу Кристин разгладились, а затем она распрямила спину и немного удивленно спросила меня:
– Это значит, что мы все еще друзья?
– Я не говорил, что мы прекращали ими быть.
Кристин прикусила губу и замолчала, а потом подошла ко мне и начала протирать столы неподалеку.
– Мне на самом деле жаль, Эрик… Я не хотела тебя обидеть.
Я, не желая слушать ее излияния, поднял голову и оглядел красиво украшенный гипсовыми узорами потолок.
– Странно, верно?
– перебил я девушку.
– Так тихо и непривычно. Никогда не видел это место пустым.
– Я тоже… – Кристин положила тряпку на стол и, запрокинув голову, принялась изучать потолок так внимательно, словно еще никогда его не видела. А затем она задумчиво произнесла: - Если бы все было по-другому, то тут мы могли бы исполнять небольшие партии. И никто бы не знал… - Сказав это, она повернула голову ко мне и ее глаза озорно блеснули, но почти сразу же погасли, и она отвела от меня взгляд.
Я улыбнулся ее горячности, а затем мне в голову пришла чудесная, великолепная, но такая сумасшедшая идея.
– Сядь, - я выдвинул перед ней стул, - я сейчас.
– Эрик, что случилось? – она непонимающе посмотрела на меня, но я молча продолжал держать перед ней стул. Тогда она медленно опустилась на него, не сводя с меня удивленных глаз.
– Просто сядь, я мигом, - улыбнувшись ей, все еще ничего не понимающей, я умчался на кухню. Там я быстро отыскал поднос и наполнил его блюдами, которые были совсем свежими и даже не успели остыть. Затем я подхватил бутылку вина и пару бокалов и поспешил обратно.