У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем!
Шрифт:
— Зато вас уже трое одаренных на юг едет на радость кланам, — одобрил Мишек.
— Кому подарками, а кому и обузой, — возразил Дашек, кинув мимолетный, но красноречивый взгляд на Эльсу.
— Вы про наши дары толком ничего не знаете, вот и нечего поклеп наводить, — дружно, по-родственному ощетинились мы с подругой.
Глава обоза Шай неожиданно глухо спросил у гиен:
— Вы Вельмина помните? Из Серых круч? — Те, нахмурившись, медленно кивнули, и волк продолжил: — Они с Дином тогда вместе собирали своих по горам. Дин сестру и зятя, а Вельмин
Шай замолчал, а окружающие посмотрели на Эльсу совершенно иначе. Призадумались. Зато она внимала своему любимому, как богу. Ведь защитил от нападок таким вот нехитрым, житейским способом, да еще и похвалил, напомнил друзьям о ее добрых делах. Я расчувствовалась, даже глаза защипало: какая же у меня подружка замечательная!
Дин поблагодарил Наума за кружку с отваром и лепешку — и сунул мне в руки. А сам подошел к Шаю и шепотом перекинулся с ним парой слов. При этом ласково потрепал племянницу промеж ушей. Привычно так, любовно, как родитель попавшегося под руку ребенка. Затем взял еще лепешку и кружку с взваром и улегся поодаль прямо на земле.
Но Эльса не была бы сама собой, если бы надолго утихомирилась. Откусив раз-другой от лепешки, она, словно заскучала, опять обратила взгляд на охранника-недруга с женой в обнимку и с тщательно скрываемым ехидством полюбопытствовала:
— Как же вы, ама Хвеся, на нашего… Мирона наткнулись? Из княжеского дворца, да в телеге на юг тащиться, тяжела дорога-то.
Ей явно не давало покоя, почему столичная хорошенькая девица на зануду и ворчуна из дальних краев запала.
Лисичка смутилась, вцепилась в руку мужа, злобно глянувшего на никак не унимавшуюся кошку, и погладила пальчиком тыльную сторону широченной ладони, тихо попросив его:
— Ми-ирр...
Гепард гордо ответствовал бывшей хлопотной подопечной:
— В Аверте на базаре познакомились. Я свое счастье не проморгал: хорошую, красивую девицу не упустил.
— А-а-а, ну понятно-о, — пропела Эльса. Немного помолчала и начала как бы между прочим вслух рассуждать: — В спешке характер не успеешь хорошенько узнать, можно и ошибиться, а потом уже поздно бывает.
Далей, до этого с удовольствием пивший горячий отвар в прикуску с лепешкой, чуть не подавился, громко расхохотавшись. Смерив надувшую губы Эльсу веселым взглядом, сквозь смех заверил ее:
— Зато твой характер, лу, любому с первой встречи как на духу… Не утаишь, не спрячешь…
Глаза Эльсы полыхнули голубым огнем, щеки заалели. И этот укорил за длинный язык и несносный нрав. Пришлось мне тоже заступиться:
— Зато если кто полюбит, то сильно, ведь знает про характер. Говорят, сервалы любят крепче всех, ради любимого и в огонь,
Дин посмотрел на племянницу и с грустной улыбкой согласился:
— Это точно. Сервалы в нашем роду полностью разделяют судьбу любимого и в горе, и в радости. И в смерти!
Я пересела к подруге, мы улыбнулись друг дружке. Она подскочила и налила мне еще горячего отвара, как бы поблагодарив за участие. Но пить его под чересчур внимательными взглядами Глена и Дина мне расхотелось, да и Мишек неожиданно поинтересовался:
— Раз у нас тут душевные посиделки, может расскажете, любезные лу, как вам сбежать-то удалось?
Мы с Эльсой испуганно переглянулись. Она настороженно покосилась на дядюшку Дина и громко, нервно сглотнула. Я беспечно махнула свободной рукой, надеясь отделаться от дотошной гиены:
— Да так, повезло просто. История выеденного яйца не стоит.
— Да неужели? — ехидно изумился тигрище, вытянувшись на земле и опираясь на локоть.
И взгляд у него какой-то недобрый, неверящий. Посмотрел на меня сперва, затем уставился на племянницу, наверняка решив, что на зачинщицу побега я не тяну. Неожиданно даже обидно стало: с чего это меня сразу за слабака и ведомую приняли? Задрала подбородок и с вызовом посмотрела на Дина:
— На смотринах мы не успели подружиться, некогда было, поэтому сбежали не сговариваясь. Уже в телеге, в обозе встретились.
Глен с другими обозниками, желавшими послушать новости, вскинув брови в веселом изумлении, ждал подробностей. А Мирон — чтобы его жена плохо готовила! — поторопился любопытствующих порадовать:
— Про ваше «выеденное яйцо» весь Аверт гудит. Нас с большим трудом выпустили из города, наемники прошерстили каждую улицу и постоялый двор. Проверяют все телеги.
— Мамочки! — пискнули мы с Эльсой, в ужасе переплетя хвосты и теснее прижавшись друг к другу. — Нас не догонят?
Дин укоризненно покачал головой:
— Признавайтесь, негодницы, кто из вас додумался князя… пресветлого и могущественного цепями к кровати привязать?
— Чего? — дружно удивились оборотни.
Сомнений в том, что именно Эльса отличилась, ни у кого не осталось: у нее лицо и шея цветом напоминали молодую свеклу.
— А как, по-вашему, сбежать можно было? — невнятно пробурчала она, пряча ладони между коленей. — Ну… я только привязала его... чтобы выиграть время, — и ушла…
— Да-а, Дин, занятно же ты родственницу воспитывал, — уколол Глен.
Тигр вскинул лохматую голову и зло посмотрел на бывшего-будущего друга, прежде чем продолжить:
— Привязала и ушла, говоришь? Кто же тогда белье бабье ему в глотку затолкал? Да еще красной лентой повязал, чтобы краше смотрелось, наверное: в цепях и с панталонами в пасти.
Теперь пришел мой черед краснеть и оправдываться:
— Он на Эльсу злился… шумел, а вдруг бы кто услышал и на выручку пришел? — И на всякий случай прибавила, словно это была главная заслуга и пример добропорядочности: — Но срам его я подушкой прикрыла, чтобы больше не позорить.