У любви семь жизней
Шрифт:
Озадаченно косилась на Маркова и видела, что у него напрочь испортилось настроение. Он недовольно и сосредоточенно сопел, перестал улыбаться. На стиснутых скулах напряжённо перекатывались желваки.
Но тем ни менее, упрямо и необъяснимо делал вид, будто ему всё равно и не замечает пугающих происков голодного Зураба.
Это разительно отличалось от обычного поведения Давида. Впервые со дня знакомства он выглядел настолько растерянным и раздражённым.
Лера, всё более недоумевая, вопросительно поглядывала
Окончательно теряя остатки хладнокровия обнаружила, что под столом тот напряжённо сжимает кулаки. Чувствовалось — терпение на пределе, кажется, вот-вот взорвётся и заорёт на своего распалившегося товарища.
Но, несмотря на кипящие внутри страсти, не перечил доктору, не препятствовал поползновениям.
Тревога усилилась, когда заметила, что мужчины периодически обмениваются сдержанно-враждебными взорами. Выражение лица доктора с умоляющего поменялось на напористо-требовательное, он резко вскидывал подбородок и угрожающе выстреливал в Давида чёрными колючими зрачками.
Марков исподлобья, непроницаемо смотрел на друга, хмурился. Отводил невесёлые глаза, в глубине которых Лера с беспокойством заметила всполохи подавляемой боли. Через секунду, холодея, ощущала, как он быстро и незаметно скользил по ней виновато-несчастным взглядом.
Создавалось муторное впечатление, что доктор выпрашивает девушку для себя, шантажируя чем-то Давида.
Что сдерживает Маркова? Почему не прервёт приятеля? Неужели, правда — боится Зураба? Или… боится, что при скандале тот выдаст какую-то нехорошую тайну, которую нельзя знать именно Лере?
Пару раз мужчины выходили в другую комнату, о чём-то недолго вполголоса разговаривали, возвращались взъерошенные, красные и явно недовольные результатом переговоров.
Всё это выглядело крайне подозрительным и мучительно усиливало гадостные сомнения относительно честности Давида.
Радушный Зураб предложил переночевать во второй комнате.
Она была с отдельным входом, изолирована от спальни, там стоял широкий раскладной диван.
Однако Лера с таким ужасом и негодованием отвергла предложение, что ещё более помрачневший Давид был вынужден пояснить:
— Мы не спим с Лерой. Она считает, что мы только друзья.
Это скромное сообщение вызвало в Зурабе взрыв неописуемого восторга. С радостью и надеждой уставился на девушку. Трепеща как натянутая струна с удвоенным пылом принялся выписывать круги вокруг неё.
Вводя Давида в окончательную депрессию.
Когда вышли от горячего доктора, Лера, глядя на молчаливого задумчивого Маркова, с обидой спросила:
— Почему Вы не останавливали Зураба?
Тот отчуждённым взглядом внимательно окинул её лицо. Ледяным голосом поинтересовался:
— А зачем? Он уверен, что понравился тебе и ты готова «дружить» с ним. Только стесняешься при мне проявить это. А я даже возразить
— Нет, Давид! — ужаснулась она. Это шутка? Как можно думать такое?
Марков холодно отчеканил:
— Я перестал понимать тебя, девочка. Ты не подпускаешь меня к себе. Подчёркнуто обращаешься на «вы». Демонстрируешь свою неприкосновенность. Отвергаешь любое предложение по сближению.
Но обожаешь вместе ходить к друзьям. Вовсю кокетничаешь с мужчинами. Прикрываешься мною, если назревает конфликт.
Зачем я тебе, Лера? Скажи правду! Думаю, как способ расширить круг общения и найти подходящую партию. Правильно?
Лера ахнула. От обиды перехватило дыханье, сдавленно прошептала:
— Я не ищу никого, мне никто не нужен…
Не предполагала, что её независимое поведение может быть истолковано подобным образом. Удивилась и испугалась, что мужчина действительно так считает. Попробовала пояснить:
— Я уже сама не знаю, Давид, что мне надо… Сама себя не понимаю… Но мы изначально договаривались о дружбе. И что постели не будет.
Давид решительно перебил:
— Я тебе этого не обещал. Сразу предупредил, что я — здоровый мужик с естественными потребностями. Мне нужны полноценные отношения.
— Да, помню… Вот только я НЕ обещала, что… удовлетворю Ваши… потребности…
— Что тогда мы делаем вместе? Зачем встречаешься со мной?
Лера остановилась посреди улицы. Внутри всё оборвалось. Веки потяжелели. Посмотрела в глаза Давида и расстроенно напомнила:
— Уже говорила… Люблю Вас. К сожалению…
Он язвительно хмыкнул:
— О как! К сожалению?! Почему — к сожалению?
— Потому что… — Лера грустно опустила голову, голос задрожал, — Потому что не хотела влюбляться! Настолько… Я совсем запуталась…
Всхлипнув, шмыгнула носом и выдохнула с жалобным стоном, — Мне очень страшно, Давид!
Марков сквозь стиснутые зубы страдальчески втянул воздух. Приподнял пальцами подбородок, медленно обвёл взглядом несчастное лицо. Горько выдохнул:
— Ты меня с ума сведёшь! Иди сюда, маленькая дурёха… Успокойся, не бойся ничего. Всё будет хорошо, — притянул к себе, крепко обхватил руками. Лера прижалась. С облегчением прикрыла веки.
Как хорошо и спокойно стоять вот так! Чувствовать тепло, уютно спрятаться от холодного непонятного мира в надёжных, любящих объятиях! Словно кроме их двоих больше никого не существует. Нет проблем, недомолвок, косых взглядов.
Будто он принадлежит только ей. И будто… возможно общее будущее.
— Давид, можно я познакомлю Зураба с моей соседкой? Может, получится у них? Она — одинокая разведённая женщина, мечтает найти нормального мужчину. И он… оголодавший… Похоже, готов чуть ли не при Вас наброситься на меня…