У нас под крылом – солнце
Шрифт:
– И поплачь, девонька, оно правильно… – приговаривала она.
Это что же… это у нее истерика? Полноценная истерика. У нее, Зинаиды Алексеевны Летовой, которая никогда не повышала голос даже на самых оголтелых семиклассников, которую в школе считали настоящей снежной королевой, лишенной каких-либо чувств, а бывший муж как-то в сердцах обозвал “ледышкой”. Которая ревела навзрыд, размазывая по щекам слезы, только наедине с собой, только тогда, когда… впрочем, об этом сейчас вспоминать точно не время. Кажется, и на старуху бывает проруха. Хотя кто это здесь старуха теперь?
В последний раз хихикнув над этой мыслью и тут же всхлипнув, Зинаида решительно подняла
– Хорошо. Мы там, где мы есть, и на данный момент изменить что-либо не можем. Поэтому стоит ли что-то менять – вопрос пока все равно неактуальный, – ей всегда помогало, чтобы прийти в себя в любой ситуации – вот так рассудительно разложить по полочкам всю имеющуюся информацию, все проанализировать и сделать выводы с математической точностью. Всегда и все можно проанализировать. Даже собственную истерику. – Итак… для начала: баб Зин, мы теперь ровесницы и даже, кажется, сестры. Вы не возражаете, если я буду обращаться к вам на “ты”? Так будет лучше, чтобы вызывать меньше вопросов у окружающих.
То, что окружающим плевать, как они называют друг друга, поскольку никто вокруг не понимает по-русски, она пока решила игнорировать. Этот пункт на повестке дня не первый. Впрочем, бабка Зинка об этом и вовсе, похоже, не задумывалась.
– Та хоть горшком назови. Тока в печь не ставь, – она пожала плечами. – Ты мне вот шо скажи: это шо это меня, замолодил хто-то? Операция такая или шо?
– Ох… это вряд ли… то есть вряд ли специально кто-то… “молодил”. Мы… мы, кажется, попаданки.
– Хто?
– Это… это из книг, то есть в книгах их так называют…
Как объяснить истовой христианке 80 с гаком лет, кто такие попаданцы из фэнтези? Собственно, Зинаида и сама не была фанаткой этого жанра. Но несколько книг с яркими обложками – уже после приезда в станицу – признаться, прочла, хоть и не стала бы никому в этом признаваться. Или даже не несколько… неожиданно затянуло. Для себя, привычно анализируя все происходящее, в том числе собственные желания, она сделала простой вывод: мы часто ищем в книгах и кино того, чего не хватает нам в жизни. Кому-то – романтики, любви и сильных чувств, кому-то – приключений, кому-то – собственной значимости, а кому-то – просто полноты жизни. Или еще проще – счастья. Диво ли, как популярны книги, где есть чудеса, любовь и обязательный хэппи-энд? И диво ли, что ей, сознательно раскрасившей свою жизнь в понятный и простой серый цвет, так хотелось хоть на несколько часов побыть кем-то другим – живущим среди ярких красок?
Лекция о теории переселения душ и о параллельных мирах была заведомо провальной идеей. Уже на второй фразе слушательница задала свой коронный вопрос “Шо?”. Вздохнув, Зинаида решила быть проще. Представим, что нас неожиданно поставили на замену в младших классах.
– Баб Зин… а что ты последнее помнишь… ну, когда ты ко мне зашла?
Та нахмурилась, задумалась на секунду и перекрестилась. А потом еще раз.
– Так это… мертвая ты лежала. На полу, значить. Я ж думала, сморило от жары, подошла, а ты и не дышишь. Ну я кинулась скорую вызывать, мужиков звать, а… а потом сердце закололо, так годы жеж, оно часто у меня, да так сильно… а потом все. Глаза открываю – корова эта жопой-то кровать толкнула, а напротив ты глазьями лупаешь.
Зинаида прикрыла глаза. Все-таки – током. Насмерть, значит.
– Понятно… в общем, баб Зин, мы… ты не волнуйся только! Но мы, кажется, умерли. Там. Обе. Меня током ударило, у вас – сердце. И наши души…
– Эть! Так а это – шо тебе, рай, шо ли?
– Нет, – вздохнула Зинаида. – Это… это,
– Нормальные ночнушки, – проворчала бабка Зинка.
– Да неважно. Важно, что души, видимо, переселяются после смерти.
– Дууууши… – бабка Зинка хитро прищурилась. – Так ты ж у нас вроде того – эта… атеистка! Ни в бога, ни в черта не веришь?
– Я агностик, – хмыкнула Зинаида. – Это… неважно, в общем, я не принимаю на веру того, что нельзя проверить. Ну… примерно так. Неважно. Но мы с тобой тут вроде как раз и проверили. Узнали на собственном опыте – так сказать, эмпирическим путем, что души существуют и переселяются… раз уж мы – это мы, а тела – другие. Значит, души действительно существуют, назовем это так. И они переселяются после смерти. Возможно, даже в другие миры. Только по логике вещей, души должны бы переселяться в новорожденных младенцев. Тогда все вполне очевидно – никто не помнит прошлых жизней, потому что мозг новорожденного просто еще физически не развит настолько, чтобы совершать сложные мыслительные операции и долго концентрироваться. Вот и не удается сохранить воспоминания. А мы с тобой… не знаю, почему. Что-то пошло не так, кажется. Но наши души попали в тела взрослых девушек. Или подростков. И физически их мозги, видимо, в полном порядке, раз мы этими мозгами способны нормально думать. Вот и память у нас сохранилась. Только эти девочки, которыми мы стали, они, кажется, больные были – иначе с чего бы таких взрослых с ложечки кормили. Да и тело – не знаю, как ты, а я слабая совсем, двигаться тяжело. Что-то с ними случилось… Наверное, они от своей болезни умерли, а мы попали почему-то в их тела…
– В трупы, шоль? – деловито переспросила бабка Зинка, и Зинаиду передернуло.
– Ну… раз мы дышим, то не трупы. Или это была максимум клиническая смерть. Хотя вряд ли, раз меня как раз кормили. Важно, что их души куда-то делись… а наши заняли их место.
– Жалко девок-то, – помолчав, неожиданно заявила бабка Зинка. – Соплюшки совсем, жить и жить бы…
Да… об этом Зинаида почему-то не задумывалась. Или нарочно не задумывалась? Мысль оказалась неприятной – она занимает чье-то место.
– Вряд ли мы можем здесь что-то изменить, – помолчав, ответила она. – Во всяком случае… у нас с тобой теперь есть, кажется, второй шанс. У тебя-то точно – новая молодость и все такое, – сама Зинаида не была пока уверена, радоваться ли ей своему попаданству. Молодость – так ей и в прежнем теле до старости далеко было. И одно дело – быть молодой, но взрослой и самостоятельной, с профессией, образованием, какой-никакой налаженной жизнью, другое – подростком с невыясненным положением… С другой стороны, здесь она точно никогда не встретит своего бывшего – и это было уже огромным поводом для того, чтобы поднять голову, осмотреться и… может, наконец вернуться в мир? Даже если этот мир будет – другой?
Так или иначе, первым делом стоит подумать о насущных проблемах. А порефлексировать можно будет и потом. В конце концов, плакать над уже пролитым молоком – самое бессмысленное и нерациональное занятие на свете. Умерла так умерла. Попала так попала.
– Не стоит нам сообщать, что мы не местные, пока не поймем, как к этому здесь отнесутся. Может, сумасшедшими нас объявят. Или ведьмами какими. Мы же не сможем доказать, что это не мы виноваты, что девочки… умерли. Но первым делом нам нужно разобраться с языком. Тем, на котором здесь говорят. Мы должны его выучить, чтобы адаптироваться в этом мире.