У ночи тысяча глаз
Шрифт:
— Не может быть, он ведь… — попыталась разуверить ее Этель, но тут же увидела в толпе знакомую высокую фигуру.
Вообще-то Этель рассчитывала встретиться с младшим Макартуром еще всего лишь дважды в жизни: когда он заедет за Фредди и отвезет ее на похороны и когда привезет обратно. Она не была готова к этой неожиданной встрече. Но видно, судьба судила иначе.
— У меня оказалось свободное время, и я решил встретить вас, — сказал Ральф, предупреждая возможные вопросы. Потом взял чемодан и, не дав Этель
Этель подмывало спросить, как он решился потратить свое драгоценное время на то, чтобы встретить их, но она нашла в себе силы промолчать. В конце концов, ей уже не девятнадцать и не следовало вести себя по-детски.
Они подошли к автостоянке.
— Моя машина в конце первого ряда. Идите к ней, а я должен позвонить.
Ральф протянул ключи Фредди и ушел.
Какое-то мгновение Этель испытывала страшное желание взять да и улизнуть. Они ведь могли взять такси. Беда только в том, что их чемодан был у него.
Еще одна детская выходка приструнила она себя и последовала за дочерью, которая между тем подвела ее к белому «мерседесу».
— Это не его машина. У него зеленая. — Этель оглянулась, пытаясь найти нужную машину в следующем ряду.
— Дядя сказал — последняя в ряду, — возразила Фредди.
О боже! — Этель даже испугалась, поняв, в чем причина ошибки. Прошло уже двенадцать лет с тех пор, как Ральф возил ее в последний раз на зеленом «ягуаре». Сколько машин он сменил, должно быть, за эти годы! А она все еще ищет ту машину.
— Ого! — воскликнула Фредди, открыв дверцу и оглядывая шикарную отделку машины.
Этель грустно улыбнулась. Жизнь дочери начиналась иначе, чем ее когда-то. Отец Этель к концу жизни совершенно разорился, но перед этим был довольно богатым человеком и жил на широкую ногу. Она привыкла к достатку, но дочь пришлось воспитывать в совершенно иных, можно сказать, спартанских условиях. Бедная девочка постоянно слышала: мы не можем себе этого позволить!
Этель не замечала, чтобы Фредди очень переживала из-за этого. Скорее, это угнетало ее саму, особенно когда Артур водил дочь в дорогие рестораны и магазины. Однажды он купил для Фредерики полную экипировку для верховой езды, но так и не удосужился купить лошадь. Правда, все равно непонятно, где в центре Лондона можно держать эту лошадь.
— А дядя Ральф богат? — напрямик спросила Фредди.
— Не знаю, — пожала плечами Этель, — можешь спросить об этом его самого.
— Ладно, — согласилась девочка и хитро улыбнулась, увидев приближавшегося дядю. Она подождала, пока он сел за руль, и сказала громко, чтобы слышала мать: — Дядя Ральф, я хотела спросить…
— Фредерика! — прошипела Этель.
Ральф перевел вопрошающий взгляд с матери на дочь, а она продолжала невинным голосом:
— Можно ли открыть окно?
— Конечно.
Ральф
Ей очень хотелось отшлепать милую дочурку.
— Возникли проблемы? — не выдержал Ральф.
— Нет, все в порядке, — заверила его Этель.
— Ладно, если так, — произнес он, не переставая пристально смотреть на нее холодными серыми глазами.
Однако Фредди не унималась.
— Мама боялась, что мы сели не в ту машину, — сообщила она дяде.
— Не в ту машину? — переспросил Ральф.
Этель метала грозные взгляды в сторону дочери, но та словно ничего не замечала.
— Она думала, что у тебя зеленая машина.
Стало тихо. Взгляды Этель и Ральфа встретились в зеркале.
— Да. Была такая машина, но очень давно, — почти весело ответил он.
Этель отвела взгляд. Меньше всего на свете она хотела бы, чтобы Ральф знал или хотя бы догадывался, что она все, все помнит.
— А сколько времени прошло с тех пор, как вы с мамой познакомились? — продолжала засыпать вопросами дядю Фредерика.
— В сентябре будет пятнадцать лет, — не задумываясь, ответил он.
Этель охватило смешанное чувство. Да, это он помнит. Но вспоминает ли хотя бы изредка о том, что произошло дальше?
— Ого, так давно! — воскликнула Фредди.
Для нее, безусловно, события пятнадцатилетней давности были такой же седой историей, как Потоп или падение Трои. Она вздохнула и неожиданно спросила:
— После того как мама развелась с отцом, вы уже не могли встречаться? Ведь вы как брат должны были стать на его сторону.
— Фредди! — Этель уже не шипела, а рычала. — Может, ты наведешь порядок в своей головке, прежде чем задавать нелепые вопросы? Договорились?
Этель сердилась редко, и Фредди почувствовала, что пора остановиться.
— Хорошо, — проговорила она покорно.
Все могло бы этим и закончиться. Но тут вмешался Ральф:
— Фредерика может задавать любые вопросы. — Он решительно встал на защиту прав племянницы знать все о семье Макартур и спокойно, явно не считая разговор, начатый девочкой, неприличным, объяснил ей: — Я действительно оказался в ложном положении. Если бы твой отец не был моим братом, я бы никогда не расстался с твоей матерью.
Этель едва сдержалась, чтобы не крикнуть «Лжец!». Ей захотелось наброситься на него с кулаками и бить, пока его тело не почувствует боль, такую же, как испытала когда-то ее душа.
Женщина забилась в уголок мягкого сиденья, сжав кулаки, пытаясь не выдать бушевавшую в ней ярость. Она отвернулась к окну, за которым мелькали пейзажи Корнуолла, и, казалось, ей больше не было дела до Ральфа и Фредди.
А они тем временем говорили о предстоящих похоронах. Ральф рассказывал, как будет проходить церемония и как девочке надлежит вести себя.