У радости тысяча имен
Шрифт:
Я могу двигаться в любом направлении, поскольку все сущее для меня — метафора, отражение моего внутреннего мира. Ничто не может помешать мне жить без страха. Я укоренена в реальности. Я люблю ее и поэтому не могу излучать вовне ничего, кроме любви.
Иерусалим: палестинец, посетивший один из моих семинаров, приглашает меня в Газу. Да, конечно, я поеду, нет никаких причин для отказа от этой поездки. Но один из моих израильских друзей, ортодоксальный иудей, говорит мне: «Нет, нет, ты не должна туда ехать, это очень опасно. Там ужасающая нищета, отчаявшиеся, жестокие люди. Им может не
Люди очень привязаны к своим историям, и им кажется, будто они спасают меня от опасности. Они не понимают, что все их истории — это истории о будущем, которого не существует. Они не представляют никакой ценности для меня. И поскольку я не верю в то, во что верят эти люди, я договариваюсь о встрече с моим новым арабским другом по ту сторону стены.
И вот она — стена. Контрольно-пропускной пункт. Я попадаю в Газу. Сточные воды текут прямо по улицам, люди живут в тесноте — по двадцать-тридцать человек в двухкомнатной квартире, в стенах некоторых домов зияют огромные пробоины. Но в этом нет ничего плохого. Я хожу повсюду. Босоногие детишки встречают меня лучезарными улыбками, меня приглашают в дома, я пробую очень вкусную еду на улице, беседую слюдьмис помощью моего друга-переводчика. Мы дс лаем Работу. Один человек сообщает о том, что у него в теле семь пулевых ранений. Он показывает мне некоторые из них и говорит, что получил их, бросая камни в израильских солдат. Когда он говорит о политике, то буквально кипит негодованием, а на его лице я читаю глубокое отчаяние. Он все еще верит в то, что, бросая камни, можно что-то изменить. Пули не убедили его в обратном. Такова сила веры в безумные мысли.
Я могу свободно отправиться в любой уголок мира, с кем угодно и когда угодно. От меня не исходит опасность. Для меня не существует никаких ограничений. Я люблю путешествовать, потому что я люблю то. с чем путешествую, — ясный разум, свободный от страданий. Ясный разум прекрасен, он видит только свое собственное отражение. Он склоняется в смирении перед самим собой. Он ничего не прибавляет и ничего не отнимает; он просто знает разницу между тем, что реально, и тем, что нереально. И поэтому для него не существует никакой опасности.
Человек, который любит то, что есть, способен принять нее жизнь, смерть, болезнь, уграту, землетрясение, бомбежку — все, что ум называет «плохим». Жизнь принесет нам все, в чем мы нуждаемся, и укажет на то, от чего мы еще не избавились. Ничто внешнее не может заставить нас страдать. Рай везде, кроме пространства наших неисследованных мыслей.
Работа в действии «Мои дети не должны страдать»
Сара: Я должна оберегать своих детей, иначе с ними
может случиться что-то плохое. Кейти; «Вы должны оберегать своих детей» — правда
ли это?
Сара: Если рассуждать логически, это звучит глупо, поскольку мои дети уже выросли и у каждого из них своя жизнь; они работают, имеют собственных детей. Но это инстинктивная
Кейти: Понимаю, милая. И какой ваш ответ — да или нет?
Сара: Да. Хотя я не хочу больше мучиться сама и мучить
своих детей. Это тяжело. Кейти: Я слышу, что вы по-прежнему хотите оберегать
своих детей. Сара: Да, это так. Верно.
Кейти: Хорошо, давайте обратимся к тому, что является правдой для вас. «Я больше не хочу заботиться о них. Им не нравится, когда я это делаю. Я устала и больше не желаю этого делать» — правда ли это? Нет, (Смех в зале.)
Сара: Нет.
Кейти: «Вы должны оберегать своих детей» — можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?
Сара (после паузы): Нет. Я не могу знать, действительно ли это то, что мне нужно,
Кегли: Отлично, милая. Это главное, что вы должны понять для себя. Как вы реагнруетеь, когда верите в эту мысльТ Как вы реагируете, когда верите в необходимость оберегать своих детей, хотя вдействитель-ности у них все хорошо и без вашей опеки? Ведь это и есть доказательство. Но смотрите, как ведет себя ваш ум: «Да, но...» Как вы реагируете, когда верите в мысль «Я должна оберегать своих детей», а они не хотят вашей помощи, или они недоступны для вас, или вы не можете им помочь, когда знаете, что они нуждаются в помощи?
Сара: Я живу в постоянном напряжении. Все время беспокоюсь о них.
Кейти: И когда вы напряжены и беспокоитесь, как вы обращаетесь со своими детьми? Постарайтесь определить это.
Сара: Думаю, я чересчур их опекаю.
Кейти: Я бы отбросила «Думаю». (Смех в зале.) В чем именно это проявляется?
Сара: Ну, я все время даю им советы. Я пытаюсь заставить их быть осторожными, не рисковать. Когда у них все хорошо, я все равно беспокоюсь за их будущее. Я пытаюсь контролировать их жизнь. Иногда это совсем не весело.
Кейти: О, милая, кем бы вы были без этой мысли? Кем бы вы были, если бы у вас не было мысли «Я должна оберегать их»?
Сара (после паузы): Я бы меньше беспокоилась. Я стала бы женщиной, которая живет своей жизнью и позволяет детям жить их жизнью. Мне не нужно было бы контролировать весь мир ради безопасности своих детей. Я стала бы счастливым человеком.
Кейти: Теперь сделайте разворот. «Я должна оберегать своих детей» — разверните эту мысль.
Сара: Я не должна оберегать своих детей.
Кейти: Правда ли это?
Сара: Это правда. И я понимаю это. Но, Кейти, я не хочу, чтобы мои дети страдали. Это так глубоко во мне сидит.
Кейти: Вы не хотите, чтобы ваши дети страдали. Почему?
Сара: Разве любая мать не чувствует то же самое? Я просто хочу видеть их счастливыми.
Кейти: Но почему вы не хотите, чтобы они страдали? Что происходит с вами, когда они страдают?