У рассвета цвет заката.Книга 1

Арина Ирина

Глава 3, прошлое — Закрытая школа МВВ — улица Утренних снов

3036 год по единому летоисчислению Мелонты

Слышать этого я была не должна. Вот просто совсем не должна! Но слушала и что делать не знала. Отправленная капитану Сартару «болталка» с просьбой разрешения войти повела себя как-то не так. То ли я ошиблась, то ли защита двери перекроила заклинание, но все получилось наоборот, не капитан меня услышал, а я его. Его разговор с лейтенантом Шат-Кори, абсолютно непредназначенный для моих ушей. Если бы он просто слышался через дверь, вопрос решился бы легко — отойти подальше, а от заклинания, еще и за что-то зацепившегося,

как ни старайся, не уйдешь. И ни отозвать я его не могла, ни погасить, ничего не получалось, а войти и честно признаться… Я честно струсила. Представила, что скажет Сартар, и без того относящийся ко мне предвзято, дорожку препятствий, только что покинутую, заодно представила, и смелости не хватило. Вот и стояла под кабинетом, разбирала непослушные нити потоков, и очень старалась не слышать, как спорят учителя. Подслушивать ведь нехорошо. Своих, разумеется. Незаметно слушать потенциального противника нас специально учили.

— … Перегибаешь, Чар.

— Нет, не дотягиваю. Семеро, Элаза. Из тридцати нас осталось семеро. Не потому, что мы плохо учились. Нас плохо учили. Жалели, не понимали, не верили.

— Кто еще… ушел? — Шат-Кори спросила это с той паузой, какая появляется, когда страшно услышать ответ.

— Ланк. Вчера. Последнее, что успел передать. Читай.

Шелест, сопроводивший слова, мне был хорошо знаком, сделать ленту «брызговика» бесшумной пока не удавалось. Сам «брызговик» мы терпеть не могли всей группой, работать с ним — удовольствие сомнительное, особенно, на приеме, но другого способа передать сообщение на далекое расстояние еще не изобрели. Правильно он назывался в соответствии с функцией — аппарат дальней связи, а разговорный вариант был короче и точнее отражал принцип действия, послание ложилось на ленту неровными брызгами, лишь под заклинанием-ключом складывающимися в буквы.

С минуту из кабинета доносился лишь шелест, потом не доносилось ничего, потом голос Шат-Кори обрел несвойственную ему сдавленность, словно она говорила через силу:

— Он знает?

— Продолжает пребывать в уверенности, что я излишне подозрителен и нагнетаю обстановку, что Киллитенсу хватит полученного урока. А что ты хочешь? У нас на троне мальчишка, такой же, как все их поколение.

Ого! Это было не то что не для моих ушей, а совсем… Вот просто совсем! Разве можно говорить так об императоре? А слушать, когда об императоре такое говорят? И не такой уж Райбаш Эш-Шаркор мальчишка, на пять лет старше Лефлана. И правит уже два года, хорошо правит, всем нравится. И лейтенант так считала:

— Со временем он будет хорошим императором.

— Вот именно, Элаза. Со временем! А пока Райб хороший, честный и не желающий видеть угрозу мальчишка. Беда в том, что времени повзрослеть ему не дадут.

— Чар, а если они правы, и это мы слишком привыкли видеть во всем угрозу? То, что передает Ланк, может не иметь к Тугдоланту никакого отношения. Тем более, они не договорились.

— Когда ты научилась закрывать глаза? Не договорились вчера, договорятся через неделю, через месяц. Вимптлех не упустит шанс взять реванш за Смурную падь и Белое озеро, они пойдут на союз с Киллитенсом.

— Не факт, что речь о военном союзе. В Вимптлехе большие залежи мироновой руды, в Киллитенсе ее нет. Совместная добыча или закупка уже обработанной.

— И это тоже. Мироновую руду последний год Киллитенс закупает в объемах, превышающих десятилетние потребности страны. На, полистаешь. Бери, они без грифа. На закупки сталенита внимание обрати, интересно меняются показатели.

Видимо, Шат-Кори полистала сразу, несколько

минут стояла тишина. Очень вовремя. Мне нужно было время освоиться с неожиданной информацией. Нет, то, что наши агенты работали в Киллитенсе, новостью не было. Они и в Вимптлехе работали и в Краетоле. Так же, как их шпионы в Тугдоланте. Но то, что агенты погибают сейчас, в мирное время… И то, что капитан Сартар запросто общается с императором и называет его Райбом… И то, что данные, переданные агентами, оказываются не в аналитическом отделе МВВ, не в штабе армии и не еще где-то, где им положено оказываться, а у него… В общем, мне очень нужно было все это осмыслить. Читала Шат-Кори быстрее, чем у меня в голове складывались такие… такие сведения.

— Не понимаю. Структура мирона нестабильна, без прогонки через сталенит распад связей не даст использовать его ни в одном производстве, но сталенит они не закупают. Открыли новое месторождение?

— Мы бы знали. Скорее, открыли нечто другое, для чего нужен нестабильный мирон.

— Или стабилизируют крионилом. Они успели достаточно его вывезти отсюда. Хотя затраты на процесс несравнимы с экономией отказа от сталенита.

— В таких количествах? Элаза, ты сама в это не веришь.

— Не верю. И не вижу вариантов использования чистого мирона. Что умники говорят?

— Копают и тоже ничего не видят.

— Санторийский институт?

— И лаборатория Мажтура.

— Их ты мальчишками не считаешь?

— Считаю, поэтому и подключил. Они еще не знают слово «невозможно».

С лабораторией Мажтура регулярно переписывался Лефлан. С институтом Сантории он тоже переписывался, но с мажтуровцами чаще. Они Лефа к себе звали, убеждая, что его талант глупо растрачивать в какой-то провинциальной школе искусств. Иногда мне казалось, что он сам этого хочет. И, наверное, правда, хотел, но не признавался.

— Может, ты прав. Пусть пробуют, — на этом лейтенант будто стряхнула задумчивость вместе со сдавленностью и обзавелась своей привычной мягкой, но несгибаемой настойчивостью. — А с нашими — перегибаешь. Чар, им шестнадцать. Опасный возраст, сломаешь психику, не факт, что выровняются.

— С хрупкой психикой им здесь делать нечего. И вдвойне нечего там, где придется работать.

— И ты решил отсеять их заранее? Своеобразная забота. О ком?

— О себе. Я не хочу, чтобы меня считали плохим учителем. Пусть злятся на меня сейчас и выживут потом.

— Ты Вайраладу сегодня видел? Она в шаге от срыва была.

— Но не сорвалась. Эргон сильнее, чем кажется, — от нежданной оценки, практически, похвалы капитана я немного опешила. Сначала немного. — Ее нежная шестнадцатилетняя психика нормально справилась с шоком от увиденного в модели и прекрасно справляется с внутренней борьбой между любопытством и этическими нормами. Эргон, перебросьте цикличность третьего потока на шестой и входите. Можете не краснеть, я знал о Вашем присутствии, ничего лишнего Вы не услышали, а то, что услышали, было полезно.

— Леф, он разрешил задать один вопрос! Один! Представляешь? У меня их столько было… А он — один! — спокойный шаг у меня с трудом выдерживался, хотелось забегать вперед, да хоть спиной идти, чтобы видеть лицо Лефлана, но он таких штучек в людных местах не терпел, и я кое-как справлялась с избытком энергии, неизвестно откуда взявшейся после дорожки, а с возмущением не справлялась, его не то что избыток, а вообще переизбыток был. Удержанный при Сартаре и доставшийся Лефу.

— И ты… — вот так, не спрашивая, просто задавая начало фразы, Лефлан спрашивал часто, и я давно привыкла продолжать, начатое им: