У реки Смородины
Шрифт:
– Вот он значит какой, Путята, – проговорил Старшой.
– Разудалый и лихой, – подтвердил колобок. – На том берегу, в крепости, не так давно установили новый памятник. Но ваятель оказался то ли криворук, то ли обижен на кого-то, короче, превратил Путяту в урода с маленькой головенкой и большим задом. Сидит бронзовый князь в кресле, а досужая ребятня ему на колени лазит. По подобию с Железным Всадником этого истукана прозвали Бронзовым Сидельцем. Досталось же герою! Вообще, Путята хотел, чтобы его на немчурийский манер херром Питером величали. Ну,
– Ну, пойдем уже, – насупился Егор. – Поскорей бы с этим Бояндексом перетереть. Домой хочу.
Прогулявшись по набережной, братья и Хлеборобот очутились возле высокого здания с большими окнами и высоким крыльцом. Взойдя по каменным ступеням к огромной двери, они прочитали надпись, выбитую на мраморной табличке:
Ниже висела берестяная дощечка с неутешительной информацией: «Посещения временно приостановлены, ибо Бояндекс хвор».
– Твою налево!.. – высказался ефрейтор.
– Гриппует, что ли? – Иван почесал за ухом. – Блин, у нас особый случай. Правильно?
– Да, – согласился Егор и дернул ручку двери.
Заперто.
Увалень пожал плечами и замолотил в дверь кулаком.
Через полминуты лязгнул засов, и на пороге объявился хмурый бородатый дядька в грязном фартуке, прикрывающем одежду. Рукава рубахи были закатаны до локтей. Вид дядьки не предвещал ничего хорошего.
– Чаго стучитя? – нелюбезно осведомился он.
– Надо с Бояндексом поговорить, – твердо сказал Старшой. – Срочно и важно.
– Оне не примають. Хандрять оне. Извольте пожаловать через недельку.
– Но нам очень надо!
– Всем надоть. Токмо оне не в силах речи вестить, подите-ка вы… – мужик глянул на здоровяка-ефрейтора, – подождитя. И через седмицу припожалувайте.
– Он точно примет?
– Всенепременнейше.
Дверь захлопнулась.
– Вот тебе и великий да несчастный многознатец. Так, вроде, Скипидарья его отрекомендовала?.. – пробормотал растерянный Иван.
– Будем ждать, – сказал Егор.
– А и верно, подождем, – весело подхватил колобок. – По Легендограду погуляем. Я ж тут давно не был.
– Угу, – издевательски закивал Старшой. – Только жить почти не на что. И домой хочется – просто вилы!
Он сумел вернуть мысли спутников на рельсы практицизма. Беспечного туризма в ближайшие дни не предвиделось.
Словно подслушав невеселые разговоры дембелей, расплакалась погода. Тучи, бродившие все утро, разродились мелким противным дождиком. Ветер швырял морось в лицо, забрасывал холодные капли за ворот. Путешественники поспешили обратно на постоялый двор.
Там их уже поджидал подтянутый и опрятно одетый незнакомец.
Он сидел у столика в харчевной зале. Когда мокрые и злые дембеля ввалились внутрь, мужчина встал и сделал шаг навстречу. На нем было подобие военной формы,
Лицо мужчины несло печать ума. Внимательные глаза цепко и без суеты изучали близнецов и колобка, незнакомец потер тонкий щетинистый подбородок. Темные волосы аккуратиста были аккуратно пострижены, виски отметила седина. При этом чувствовалось, что он далеко не стар, лет тридцати.
– З-здравствуйте, вы-то мне и нужны, – сказал, чуть заикаясь, мужчина. – Н-начальник сыска Радогаст, Федорин сын.
– Той самой Федоры? – пискнул колобок.
– Если вы подразумеваете ведунью, изрядно в алхимии поднаторевшую, то да, – приветливо откликнулся Радогаст. – Но мне важен сейчас иной вопрос. Д-давайте присядем.
Близнецы последовали за Федориным, расположились за столом. В другое время хозяйка подскочила бы, мол, чего изволите, но сейчас осталась за прилавком. «Предупреждена», – отметил Иван. Он отчаянно вспоминал, чего такого они с братом могли натворить. Разве что бандита на прямоезжей дороге ухайдакали. Так это вроде не преступление, а чистый подвиг.
– Если вы из-за Соловья-разбойника, то… – начал Старшой, но Радогаст поднял ладонь, дескать, погоди колоться, пока следствие не спросило.
– Я по поводу вчерашнего происшествия с горожанкой Пелагеей. Она заподозрила в одном из вас убийцу, но, по свидетельствам соседей, обозналась.
– А, ну да. Было такое, – подтвердил Иван.
– П-поведайте подробно.
Старшой рассказал об инциденте с мнительной и пугливой старухой. Егор немного добавил в той части, где Иван валялся на земле и боролся с болью. Колобок подтвердил показания спутников.
– Да-да, все сходится, – тихо пробормотал Федорин. – Я и не надеялся, что это он… А кто вы вообще?
– Странники, – коротко ответил Иван.
– Богатыри, – добавил Егор.
Радогаст прищурился. Старшой догадался: не надо навлекать на себя лишние подозрения.
– Мы пришли издалека, – начал он. – А вчера только-только из Тянитолкаева.
– Ах да, вы упоминали Соловья…
– Ну, мы его… того, – брякнул Емельянов-младший.
– Чего? – Глаза Федорина заблестели.
– Убили в рамках самообороны, – хмуро признался Иван, мысленно костеря брата самыми последними словами.
– Вы справились с Соловьем-разбойником?!
– Типа да, – широко улыбнулся Егор. – На самом деле его братка зашиб. Я даже не успел ничего сделать.
Старшой живо представил себя в тюрьме, а колобок поморщился, вспоминая свою краткую, но яркую футбольную карьеру.
Радогаст подробно расспросил, как дело было, куда труп дели и не понесли ли потери сами. Близнецы честно раскололись, и обвинить их было бы кощунственным.
– М-молодцы, – похвалил Федорин. – Давно этого самого Соловья приструнить надо было. Коли не врете, то геройский поступок совершили. Лично замолвлю слово перед светлым князем нашим Велемудром.