У рыбацкого костра
Шрифт:
Налим оказался очень красивым, необычным по окраске. Вместо обычного серого или коричневого он был светло-лимонного цвета с черными пятнами. Такой пижон!
С этим налимом у нас приключилось и еще одно происшествие.
Я решил сохранить его живым до своего отъезда в Москву. Отрезал поводки и пустил его с двумя тройниками в большую ванну. В ней я обычно хранил живцов, напустив воду почти до краев. Ванна стояла в коридоре, там всегда было прохладно, и живцы очень хорошо сохранялись.
К ним я иногда пускал и щуку, а то и двух.
Поэтому я предполагал, что то же самое будет и с налимом. Пустил его к живцам.
И сам себя наказал.
Пришел я утром к ванне, чтобы взять живцов, которых в эту пору трудно добывать, и еще раз погонять по Медведице кружки. Смотрю - ничего, кроме налима, в ванне нет. Зато он раздулся. Важно и лениво плавает по дну ванны, как будто с ним ничего и не случилось…
Нашего полку прибыло
Более несносного человека я еще не видел. Во-первых, он сумел и во мне посеять сомнение:
– В этой луже не может быть даже головастиков, а вы захотели карпов!
Действительно, болотце оказалось очень мелким и грязным; могла ли сюда зайти рыба? Но я стал упорно вдалбливать ему, что именно это и любит карп…
Пока мы с Володей разматывали удочки, он, подстелив плащ, удобно улегся на траве и стал отравлять нам существование:
– Давайте, давайте, насаживайте, забрасывайте. Но, клянусь, в моей ванне ловля была бы куда лучше, чем в этой луже.
– Перестань! Не шуми!
– Ничего! Пиявки присасываются при любом шуме!
И когда я вытащил удочку, чтобы закинуть ее в другое место, на моем крючке оказалась большая черно-бархатная пиявка. Семен ликовал:
– Все идет как по расписанию! Клянусь, если вы вытащите и другую удочку, на крючке будет такая же пиявка. Ну хотя бы они были медицинскими, их можно было бы сдавать в аптеку, а то - самые обыкновенные.
В это время поплавок второй удочки стал покачиваться. Володя замахал руками:
– Тише! Это - карп. Он берет очень осторожно.
Не снижая тона, Семен продолжал:
– Тритон или головастик в лучшем случае!
Поплавок покачался-покачался и замер, Володя заволновался:
– Наверно, стащил червя!
– и дернул удочку. На крючке была очередная пиявка.
– Ха-ха!
– торжествовал Семен.
– В этом водоеме даже тритонов нет!
А время шло. Мы забросили удочки на рассвете, в четыре утра, а сейчас шел уже седьмой час. Время клева трагически истекало. Солнце ударило по бочажкам болота, и вода в нем заискрилась. Стало неудобно следить за поплавками. А мы все вынимали пиявок. Да и Семен продолжал свое:
– Всех пиявок не выловить! Давайте лучше двинемся
Я понял: ему нечего делать, вот он и пристает к нам.
– Слушай, Семен, - сказал я, - накопал бы ты червей, они у нас кончаются.
И зачем я поднял его? Стоило мне сказать:
– Копай у берега, тут сырая, черная земля и должны быть черви, - как он с такой силой принялся переворачивать палкой землю, что она полетела в воду, прямо к нашим поплавкам. Я завопил:
– Сенька, перестань! Ну их к богу, твоих червей!
Тогда он сделал еще лучше: неторопливо снял ботинки и сам полез в воду.
– Куда ты?
– закричал я, уже совсем рассвирепев.
– Вот, действительно, заставь дурака богу молиться…
Бултыхая своими огромными ножищами по воде и яростно орудуя палкой, он спокойно заявил:
– Из воды мне удобнее рыть, и земля летит на берег.
– Да ты распугаешь всю рыбу!
– А здесь ее нет и не было.
Я подбежал и грубо оттолкнул его. Он еще раз бултыхнул ножищами и вылез на берег, совсем обиженный:
– Вы как хотите, а я завожу мотор и - домой.
Пришлось его упрашивать:
– Ну подожди еще двадцать минут.
– Не могу!
– Ну десять…
– Не хочу!
Тогда мы с Володей заявили:
– Это, в конце концов, не по-товарищески. Мы тебя просим: подожди ещё пятнадцать минут. Ровно в семь мы трогаемся домой. Ведя эти переговоры, мы и не заметили, как мой поплавок стал покачиваться и плавно пошел в сторону.
– Тяни, тяни!
– закричал Володя, одновременно со мной бросившись к удочке. Он опередил меня, схватил удилище и сделал подсечку. Раздался всплеск, и, описав дугу, на зеленую траву шлепнулся карпик - червонное золото.
– Граммов на триста потянет!
– выкрикнули мы с Володей.
Но Семен авторитетно заявил, что в нем не будет и двухсот.
Однако он долго подбрасывал на ладони нашу добычу. И, как мне показалось, в глазах его появился блеск… Володя живо закинул свою удочку на то место, где попался карп, и стал бросать туда крошки хлеба. Я тоже закинул удочку поближе к счастливому месту. А Семен все продолжал подбрасывать на своей ладони карпа. Наконец, я не выдержал:
– Перестань мучить рыбу. Положи ее на траву, в тень, полей водой и прикрой травой.
Он выполнил это беспрекословно.
Поплавок Володиной удочки снова закачался, это продолжалось минуту-две. Потом он быстро пошел в сторону. Подсечка. И новый слиток живого золота затрепетал на зеленой траве… Пока мы возились с этим карпом, клюнуло и у меня. Я схватил удилище и резко дернул его кверху, за что и был наказан: показалась моя добыча из воды и плюхнулась обратно.
– Ну кто же так дергает!
– закричал на меня Семен.
– Так же можно порвать губу не только рыбе, но и себе! У вас хоть есть еще удочки!