У страха глаза велики
Шрифт:
Мне показалось, что Оленька чего-то не договаривает, и я осторожно спросила:
— А что, есть основания?
— Ну… Дура она, вот и все!
— Если дура, то почему цепляется именно к тебе, а не ко всем подряд?
— Да еще в первом семестре с девчонками как-то стояли трепались. Ну и о преподах, конечно, кто чего из себя представляет. А эта… в общем, мимо проходила и услышала, как я ее «прецеНдент» передразниваю. Ну, вот и… Не могу же я каждый семестр комиссии сдавать!
Да уж! Преподаватель-филолог, который произносит
— А декан у вас как, ничего? — неожиданно спросила Кристина.
Ольга пожала плечами:
— Да ничего, говорят. Я его плохо знаю, он у нас не читает.
— Сходи к нему, объясни ситуацию. Если нормальный дядька, поймет, грымзу утихомирит.
Ольге это предложение, кажется, не очень понравилось.
— Да ну, как-то нехорошо…
— Здрассьте! А жизнь тебе портить — это хорошо?
Ольга открыла было рот, чтобы ответить, опять закрыла, поморщилась, помолчала, пожала снова плечами, нахмурилась.
— Все равно неправильно это. Она же при всех, а я наушничать буду?
— В конце концов, декан для того и существует, чтобы разрешать факультетские конфликты, разве нет?
— Ну, в общем, наверное, да, — энтузиазма в голосе Ольги что-то не слышалось.
Я, вспомнив одну еще университетскую историю, решила тоже сунуть свои три копейки:
— Можешь и по-другому сделать. Сейчас сдавай комиссии и начинай следить за расписанием научных конференций или там открытых семинаров, где она будет участвовать. Проштудируй по ее теме все, что найдешь. Дождешься, когда она будет докладывать — и заваливай ее вопросами. Ты же сама сказала — закопать можно даже академика. После прилюдного позора она вряд ли уже станет тебя доставать. Не до того будет. Если уж тебе так необходимо сражаться с открытым забралом.
— Да мне вообще не хочется сражаться. Может, с ней попробовать поговорить? — неуверенно предположила Ольга.
— Попробуй, если еще не пробовала.
— Да пробовала, в том-то и дело.
— И как успехи?
— Она говорит, что я наглая не по возрасту.
— И ты надеешься, что в очередной раз она вдруг размякнет и решит, что была не права?
— Не знаю, — растерянно ответила Ольга. Все ее бешенство куда-то уже улетучилось, и она стала похожа на потерявшегося щенка. — Мне ее жалко.
— Очень последовательно. То грымза, то жалко.
— Она же не от хорошей жизни грымза. Старая дева, мозгов чуть, внешность — без слез не взглянешь.
— Ну, если тебе нравится жить под дамокловым мечом, дело твое. Тогда чего расстраиваться?
— Да день какой-то неудачный, все наперекосяк. Прямо с утра. Стакан разбила, серьгу раздавила…
— Господи, как ты ухитрилась?
— Как, как, наступила. Ноготь сломала, пузырек с лаком перевернула. Прямо на белую юбку.
— Да, тяжелый день, — усмехнулась Кристина. — Ну, серьги починить можно или новые купить, зачет в итоге получишь, стакан вообще не стоит внимания, ноготь отрастет. А юбка… Пойдем, поглядим, может, и это горе не такое уж страшное… — Кристина посмотрела в мою сторону и весело подмигнула.
Я вздохнула и отправилась наверх. Не прошло и получаса, как Ольга, сияя, влетела ко мне в комнату и принялась кружиться, красуясь подозрительно знакомым летним костюмом в матросском стиле — я уже видела его на Кристине. Собственно, от «матросского» в нем была только бело-голубая расцветка да полоски в стратегических местах. А в общем — золотая середина между спокойной классикой и совершенно неподражаемым ультраавангардизмом. Шел он Ольге фантастически. Неудивительно, что настроение у нее резко изменилось к лучшему.
— Мы все переменили, матросом буду я! — распевала Ольга.
Кружась, она размахивала над головой какой-то белой тряпкой.
— Это и есть та злополучная юбка?
— Была юбка, стала тряпка! В помойку! — не унималась Ольга.
Я потянулась посмотреть: на белой ткани красовалось внушительное пятно довольно странного цвета
— Это лак? — удивилась я
— Ну да, мне мама прислала. Все наши девчонки от зависти умирают. Видишь, переливается?
Действительно, при малейшем повороте цвет пятна менялся: то бордовый, то почти черный, то золотисто-зеленый. Цвет показался мне странно знакомым.
— Оля, Оля, о-ля-ля! Ну прелесть ведь, а? Свистать всех наверх! На абордаж! — и, крутанувшись еще раз на одной ножке, развеселившееся чадо улетело.
Юбка осталась у меня.
Я вытащила из сумки рабочую папку, а из нее — последнее угрожающее послание. То самое, что появилось в день аварии. Приложила к пятну…
Один в один. Краешек бумаги был испачкан тем же лаком.
22
Соль жизни в том, что она не сахар.
Ухитриться подхватить простуду в июне месяце — да не абы какую, а классическую ангину — воля ваша, с такими способностями мне, пожалуй, пора в цирке выступать. Чудеса! Не иначе, сглазил кто, наслал, понимаешь, злого духа Аденоида. Хотя, конечно, положа руку на сердце — никакая прикладная демонология тут ни при чем. Безусловно, теплая минералка — это кулинарный нонсенс. Но и переохлажденная до ломоты в зубах — тоже не подарок. Жарко ей, видите ли, было. Вот и мучайся теперь! В горле как будто ежиная семья поселилась, способность к членораздельной речи потеряна почти начисто, даже горячий кофе не помогает — не то что глотать, дышать невозможно, больно.