У Судьбы на Качелях
Шрифт:
А теперь это чудное время позади, только закончила школу, и родители сразу засобирались. А бабушки — мамины-папины мамы — уперлись: сначала вы все устройтесь там, а мы потом, за вами — куда нам торопиться? И обе бабушки, несмотря на разные характеры, решили поселиться вместе, а одну из своих маленьких квартир продать, и деньги отдать детям — пригодятся на новом месте.
Тебе там будет лучше, — твердили папа с мамой в унисон, оформляя со страшной скоростью документы на выезд. Может быть, им здесь и лучше, а ей так хуже. Второй год пошел, а что хорошего она здесь видела? Андрюшке вот всё равно, ему,
В университет поступать — при одном упоминании слова «психотест» Свете дурно делается. Она и в Ленинграде не сверкала способностями, так, телипалась где-то в средних рядах. Хорошо, что ее здесь в колледж приняли, мама с папой теперь надеются, что после окончания она устроится в приличную фирму секретарем (как же, там уже место ей приготовили!).
Родителям повезло, устроились на работу в «русскую» фирму по производству пельменей и довольны — бывшие преподаватели с высшим образованием! Андрюшка в детский сад ходит, воспитательница им довольна — тихий мальчик. Приходит домой с синяками и царапинами — «нетихие» мальчики (а может, девочки) обходятся с ним не слишком корректно.
«Ничего, — говорит папа, — научится давать сдачи, и его не будут трогать». Хотя видно, что папа в этом не уверен, сам всегда утверждал, что в человеке всё заложено при рождении, и природу не переделаешь. Так что же — Андрюшка всю жизнь будет с синяками ходить?
Света заглянула в крошечную Андрюшкину комнату — спит. Сдался ему этот Новый Год! Полюбовался на елочку, зажег свечи на столе, с трудом съел одно пирожное и стал клевать сопливым носом, пришлось, несмотря на слабые протесты, уложить. Сначала Света обрадовалась — одна, сама с собой встретит Новый Год! Оказалось — скучно это и неинтересно. А ведь как уговаривала родителей, чтобы ушли к тетушке, мы и вдвоем с Анрюшкой повеселимся. Повеселились. Уже без двадцати двенадцать. По всем российским каналам концерты, но и они уже надоели.
Вдруг тренькнул дверной звонок. Родители вернулись! Света подбежала, заглянула в «глазок»… Что это там за… «Кто там?» — громко спросила она. «Дед- Мороз!», — послышалось Свете. Но в «глазке» и вправду что-то такое.
Света отперла дверь. Стояла, замерев, совершенно потрясенная. Дед Мороз! Как в России! Белая борода, красная шапка, красное, длинное — то ли пальто, то ли шуба… Из-под черных бровей на Свету смотрели веселые голубые глаза.
— Вы к-кто? — заикаясь, спросила Света.
— Что значит, кто? Я, девушка, Дед- Мороз! — заявил он ненатурально густым голосом.
— Н-настоящий? — Безумие какое-то!
— Н-ну, как видишь. — Он приподнял красный мешочек. — А вот и подарочек!
— Кому… подарочек? — Света даже слегка отступила назад. Сунет ей мешок, а в нем бомба!
— Братишке твоему! До мамочки ты еще явно не доросла, значит, братишке.
Слушай, что ты меня держишь на пороге? Невежливо как-то. — сказал он уже совсем другим, молодым голосом
Света отодвинулась в сторону, и Дед-Мороз уверенно прошествовал в квартиру, Света следовала за ним, разглядывая его сзади — из-под красного пальто видны были
— Твои родители вызывали Деда-Мороза?
— Не знаю… — Света никак не могла придти в себя. — Они ничего не сказали и ушли. в гости.
— Сюрприз, значит, аафтаа. Иврит знаешь? Света неуверенно кивнула.
— А где же братишка? Ну-ка, позови!
— Спит уже. Будить?… Вообще-то он болеет…
Свете вдруг стало весело. Она села напротив Деда-Мороза и не сводила с него глаз.
— Ну, тогда будить не будем. Что-то жарко у вас… Можно, я сниму шубу? Да и визиты уже закончились.
— А много было визитов? — Света бросилась помогать снимать тяжелое пальто.
— Да нет… Не очень…
Она почувствовала от него запах вина. В России Дед-Морозов тоже всегда угощали. Там они еще со Снегурочками ходили.
Дед-Мороз между тем разоблачился полностью — снял шапку, отклеил бороду вместе с усами. Перед Светой сидел молодой и очень симпатичный парень в спортивном костюме и с темной короткой стрижкой. Он безумолку что-то говорил, всё время смеялся и с интересом разглядывал Свету. Такие красивые парни никогда ею не интересовались. Да и вообще не было у нее до сих пор никакого парня — несколько поцелуев с одноклассником не в счет. Хотя она и не страшилка, в сто раз хуже нее девчонки гуляют с ребятами, а ей нельзя — папа с мамой сразу в такую панику впадают, чуть только на горизонте выплывет кто-нибудь. Обманут! Совратят! С такими родителями навсегда в старых девах останешься, так и погибнешь бесславно в одиночестве. А уж здесь
вообще караул! «Эти местные парни так и едят глазами светловолосых беленьких девочек! Затащат в машину и увезут!» «Ну что ты такое говоришь, мама, — пыталась урезонить ее Света.
Это тебе не Кавказ!» Мама в юности жила на Кавказе, и с тех пор ей Восток в этом плане внушал опасение. «Знаешь, детка, — оправдывалась она, — они здесь все смуглые и очень темпераментные, хотя и евреи». Тут папа с неудовольствием посмотрел на нее, и мама прикусила язык — мамочка-то у Светы русская.
С такими несовременными родителями даже познакомиться с кем-то страшно.
— Арон, — наконец, представился парень и протянул Свете руку.
— Света. — Она смущенно подала ему свою. Он отпустил ее руку не сразу.
— А что же мы так сидим, уже в телевизоре поздравляют! — Он ловко открыл шампанское и налил в два хрустальных фужера (второй предназначался Андрюшке — он заявил, что обязательно будет пить).
Чокнулись, смеясь и глядя друг на друга.
— До дна, до дна! Я Дед-Мороз, надо слушаться!
— Ты уже никакой не Дед-Мороз! Откуда ты вообще взялся?
— Откуда все Деды-Морозы — из заснеженных стран!
— А точнее?
— Ну, какая тебе разница? Если бы не я, ты бы одна здесь сидела, спилась бы, бутылка больша-ая, — он окинул Свету веселыми голубыми глазами, — а ты ма-аленькая.
— Я не маленькая, — Света даже обиделась, — у меня метр шестьдесят два!
Он рассмеялся, Света тоже. Оба стали хохотать, совершенно беспричинно.
С ним было так здорово, и как-будто они сто лет знакомы. Света потянулась к красному мешочку.
— Э, нет! — Арон перехватил ее руку. — Это братику!