У темного-темного леса

Снежная Дарья

Я сунулась в сумку за мазью на основе еловой живицы, свиного нутряного сала и пчелиного воска.

– Всегда задавался вопросом, – процедил Кайден, когда я начала наносить мазь. – Почему все маги как маги – дунул-плюнул и чудеса, а целители без своих вонючих гадостей ничего и сделать толком не могут.

Я от его слов сбилась с неслышного речитатива заговора и сила, накопленная на кончиках пальцев, смешивающаяся с мазью, в разы усиливающая ее целебное воздействие, бездарно рассеялась в воздухе.

– Потому что ломать не строить – раздосадовано буркнула я. – От ваших дунул-плюнул вон что получается. – Я

кивнула на ожог. – Крушить все вокруг – большого ума не надо. Поэтому боевики и учатся три года. А целители – восемь.

Я замолкла на какое-то время, а потом не удержалась и прежде, чем начать заново заговаривать рану, проворчала себе под нос:

– И никакие они не вонючие!

Раздавшийся следом хруст морковки отдавал отчетливой насмешкой.

Сила лилась прохладным ручейком, осторожно касаясь обожженной кожи, помогая ей восстанавливаться в разы быстрее. Она смешивалась с терпко пахнущей сосновым лесом мазью, и та отдавала всю свою целебную силу без остатка. У обычной травницы лечение такого ожога заняло бы не менее недели регулярного ухода. Кайден же, сняв повязку послезавтра, обнаружит лишь небольшое покраснение.

Вот вам и какой от вас толк!

Я продолжала мысленно пыхтеть и бубнить, перевязывая его плечо, когда к нам подошел наставник Одран.

– Ну, что там?

– Все нормально, – мгновенно отозвался лучник.

– Не тебя спрашивают! – осадил его мужчина.

– Ничего страшного, – отозвалась в свою очередь я, затягивая узел бинта. – Пару раз сменить повязку – и следа не останется.

– Отлично, я сообщу наставнице Мадален, пусть отметит это в твоей противоожоговой практике. А вот ты, – он повернулся к Кайдену. – Незачет. Дополнительные занятия по контролю силы и пересдача через неделю. Давай, шуруй обратно на поле, хватит рассиживаться. Поработаешь над щитом пока, для этого и одной руки хватит.

Лучник подчинился без возражений, на лице не отразилось ни малейшего недовольства даже когда пришлось натянуть обратно мокрые и драные рубашку и куртку, хотя приятного в этом, очевидно, было мало. И уже поднявшись, и сделав шаг вслед за наставником в сторону продолжающих занятие однокурсников, он обернулся и посмотрел на меня.

– Спасибо.

То, что к пациенту нужно искать дополнительные подходы, мне было ясно давно. Вот только какие – в голову не приходило. Кайден вежливо, но твердо пресекал мои попытки расковырять его скорлупу, и чем дальше, тем больше казался мне похожим своим непрошибаемым упрямством на осла, которого силой никуда не сдвинешь. А я все не могла подобрать достаточно заманчивую морковку, чтобы подвесить ему перед носом.

И вот пару дней назад, во время беседы с директором Паскветэном, меня осенило. На следующий же день я подкараулила Кайдена после ужина, собираясь хитростью и уловками вытрясти из него обещание показать мне, как он стреляет из лука – ведь я же видела, насколько бережно он относится к оружию, даже в школу с собой привез, хоть тут ему оно не особенно и нужно. Ведь не может это не иметь причин?

К моему разочарованию, хитрость с уловками не понадобились. Стоило мне затронуть эту тему – и подопечный сам признался, что да, ему не хватает постоянных тренировок, но на глазах у всей школы не хочется, не любит он, когда на него толпа народу пялится, и вообще…

Ах,

как же была права наставница Мадален, когда говорила нам, что главное – понять, чего хочет человек, и тогда он сделает все, чего хотите вы! Я прямо предложила:

– Кайден, а если я покажу тебе подходящее место – ты покажешь мне, что такое эта ваша стрельба из боевого лука? Ведь один человек – это же не толпа, верно? – я заискивающе заглянула в прозрачные светло-серые глаза.

Он хмыкнул, окинул меня понимающе-оценивающим взглядом и согласился.

Хорошую поляну я знала давно – просторный прогал, чуть вытянутый в длину. Тихое место, куда можно пройти не через главные школьные ворота, а сквозь неприметный лаз в ограде. Школяры здесь бывали редко – компании для гулянок выбирали места ближе к реке и дороге, парочки для свиданий искали уголки поукромнее. То, что надо нелюдимому одиночке для любимого занятия. К ней я и вывела своего несговорчивого подопечного.

Лес здесь словно расступился, давая солнца и простора траве, выкинувшей к середине лета колоски. Сухостоина на дальнем конце поляны, теперь уж и не разберешь, что это раньше было, все еще не упала. Обомшелую корягу, что раньше красовалась чуть ли не в самом центре, кто-то перетащил ближе к границе деревьев. А прямо между двумя мертвыми деревьями, ближе к краю, красовался пень, обросший пестрыми поганками. Я пристально вгляделась в него, потом еще раз обвела взглядом место – все в порядке. Хорошо.

Осталось выяснить, подойдет ли она моему подопечному из его профессиональных, стрелковых соображений – но если и нет, то поискать еще что-то мы всегда успеем. Брейден велик, и человек знающий всегда найдет здесь то, что ему нужно. Я посторонилась и пропустила Кайдена вперед:

– Смотри, как тебе?

Лучник, в отличии от меня, долго рассматривать поляну не стал – мазнул взглядом, и приговорил:

– Отлично.

Деловито бросил куртку на корягу, куда аккуратнее пристроил туда же колчан с луком и стрелами, и принялся мерить поляну шагами.

– Ты только в живое дерево не стреляй, ладно? – спохватилась я. – А то мало ли. Брейден – место не простое…

– Я помню, Шела. – Лучник насмешливо сверкнул на меня глазами. – Ты говорила.

Говорила. А еще сама привела на опушку в урочный час и, положив свои руки поверх его, прошептала положенные слова, разломила жертвенный хлеб. Сама вынула пробку из сушеной тыквы, полной молока и, пролив в лесную траву треть, просила лес взглянуть на этого человека и не вредить ему – если, конечно, он сам не навредит лесу. После я отдала сосуд Кайдену, бдительно проследив, чтобы он отпил не менее трети, запивая свою половину краюхи. Оставшуюся часть подношения мы положили на прогретый солнцем валун, и, постояв немного в тишине, развернулись и ушли. Не оглядываясь.

Все было сделано по правилам, и Кайден тщательно следовал моим объяснениям, но меня так и не оставило ощущение, что он все же не совсем понимает, в какое место явился. А потому, я на всякий случай повторила ему:

– В мертвое дерево, Кайден. Хорошо?

И смотрела на него требовательно и серьезно до тех пор, пока он не дернул углом рта:

– Хорошо.

Я удовлетворенно кивнула, уселась на корягу, и потянула к себе небрежно брошенную лучником куртку. Сложила и пристроила себе на колени.