У вендетты длинные руки
Шрифт:
Алена удивленно уставилась на меня. Поразмышляла несколько мгновений, потом двинулась обратно ко входу.
– Вы кто? – спросила она через дверь.
– Я – ваша родня. Я приехать из Израиль! Моя фамилия – Дубинина-Короткович.
Алена застыла как изваяние. Это была немая сцена «Не ждали». Некоторое время она смотрела на меня широко открытыми глазами, потом, очевидно, какая-то мысль вывела ее из ступора. Она подошла вплотную к двери и переспросила меня с сомнением в голосе:
– Как, вы говорите,
– Рашель Дубинина-Короткович. Я жила в доме у господина Дубинина. Мы можем говорить с вами?
Алена нерешительно открыла дверь, все еще не сводя с меня удивленного взгляда. Я вошла в магазин.
– О! У вас такой магазин! Украшения – это очень прибыльно. У вас хороший бизнес, мадам. Куда можно ходить? – спросила я.
– Туда, – Алена показала рукою на дверь подсобки.
Я вошла первой в тесную комнатку. Алена – за мной. Мы сели на стулья возле стола, она все еще не сводила с меня глаз.
– А где ваш супруг, господин Дьяченко?
– Сейчас должен подъехать, жду его с минуты на минуту.
– Мы будем ждать его вместе, – радостно сказала я, – ваш муж будет иметь хороший сюрприз…
– Как вы нас нашли? – спросила Алена.
– О! Юридическая фирма-посредник давать мне ваш адрес. Они мне – давать, я вас – искать…
В это время в дверь постучали. Алена бросилась открывать и вернулась с Анатолием, по пути, очевидно, успев шепнуть ему обо мне словечко. Супруг вошел в комнату с испуганным лицом.
– О! Господин Дьяченко? Здравствуйте! Меня зовут Рашель. Рашель Дубинина-Короткович.
Анатолий опустился на стул, не сводя с меня растерянного взгляда. Мне показалось, что он даже как-то побледнел.
– Что еще за Рашель?! Кто вы? Откуда?
– Я говорить ваша жена, что я приехать из Израиль. Я хорошо знать ваш язык. Эсфира Наумовна учить меня языку. Она говорит: «Рашель, учи язык, это всегда пригодится в жизни!» Очень мудрая женщина! Она умирать – я очень желать… О нет! Жа-леть.
– Простите, я не понял. Вы – кто?
– О! Я плохо говорить? Вы не понимать меня? Я – внучка дяди Мойши. Мы так звать господина Дубинина. Мы все очень любить дедушка, очень был хороший человек! Он удочеривал… как это? Вы понимаете? Моя мама. Я – его внучка.
– Внучка дедушки Дубинина-Коротковича?! Как это может быть?! Это я – его внук! Он – отец моей матери, а вы…
– Да, да! Адвокат говорить мне, что русский закон – другой закон. Ваш закон – удочеривать внучка нельзя. Наш закон – можно. У меня есть документ, что ваш дедушка официално удочеривал моя мама. Этот документ – на языке иврит. Я отдавать его переводить на русский. Завтра после обеда документ будет готов. Я его забирать и вам показать. Я пришла рано… как это? Раньше – знакомиться. Я – ваш родственник… Нет. Род-ствен-ни-ца! О! Вот.
Я обвела обоих супругов счастливыми глазами.
– Какая еще родственница?! – вскипел вдруг Анатолий. – Только вас мне не хватало, ко всем остальным напастям!
– Какая напастям? Я ехать из Израиль к моим родным. Я хочу видеть Валентин и Валерий! Дедушка Мойша говорить, что они очень хороший мальчики. Я хочу знакомиться с моими братьями…
– Тамбовские волки тебе братья, – огрызнулся на меня Анатолий.
– Какие волки?! Я не хочу волки, я хочу Валерий и Валентин… Мои русские родня… Мы все…
– Вы зачем приехали? – перебил меня Анатолий. – Так сказать, цель вашего визита?
– О! Я буду делить с вами наследство. Фирма-посредник переправила дедушкино наследство сюда, в Россия. Моя доля ушла сюда. Я бывала в отъезде, не знала, что дедушка умирать. Я приехать – я делить наследство. Моя часть – четвертая… Адвокат говорить мне, что это пять русских миллионов…
– Ага, хрен тебе, а не четверть наследства! Делить она приехала, – зло прошипел Анатолий.
Я растерянно вытаращила на супругов глаза, стараясь сделать наивное лицо.
– Я не понимать! Зачем мне хрен?! Я знать, что такое хрен. Моя мама кушать все с хреном. Это горько, и я так не кушать. Я хочу деньги! А хрен вы оставлять себе…
– Что?! – Анатолий вскочил.
– Тише, дорогой, она – иностранка, она не понимает, что говорит, – прошипела Алена.
– Господин Дьяченко обижаться? – Я удивленно уставилась на Алену. – Почему? Я знать… нет, знавать… нет… О! Я зна-ю, что русские любят хрен и все, что горько и… как это? Горит во рту. Но я…
– Да хватит вам, заладили, ё-моё! Насчет денег давайте поговорим, – он утер пот со лба.
Анатолий нервно зашагал туда-обратно по комнатушке, хотя развернуться здесь ему было негде. Я внимательно смотрела на него. Он вдруг резко повернулся ко мне и спросил, сузив глаза:
– Вы с кем приехали из Израиля?
– Мой адвокат, господин Эзенштейн.
– А где остановились?
– Гостиница «Московская».
– Скажите… как вас там?
– Рашель. Ра-шель!
– Ага, госпожа Рашель… вы своему адвокату сказали, куда идете?
Я постаралась прикинуться абсолютной дурочкой и изобразить полнейшую наивность. Главное, чтобы супруги поверили, что кто-то еще знает, где меня искать в случае чего, и не попытались грохнуть меня прямо у себя в подсобке. С них станется!
– Да, господин Эзенштейн давать мне этот адрес и другие сведения.
– А у него они откуда?
– У него есть здесь, в вашем город… как это? Знакомства. Он мне помогать разыскать вас и оформлять наследство. Вот. – Я снова обвела супругов дружелюбным взглядом.