У врага за пазухой
Шрифт:
— Понял! Я успею.
Проклиная все на свете, раскатываю по стволу гребаный латекс. Крупно вздрагиваю, когда рука касается головки. И уже в следующий момент натягиваю на себя самую невозможную, вредную, упрямую и потрясающую женщину.
Глава 38
Глава 38
Кира
Забив на дела, мы занимаемся сексом до самого вечера.
Это непривычно. Ни от одного
Словно поняв это, Яр не оставляет в покое ни на секунду. Берет прямо у порога. Быстро, мощно и жестко, словно секс — продолжение порки. Трахает с такой одержимостью, что я срываюсь на крик и улетаю уже через пару минут. После он на руках несет меня в душ и моет как маленькую.
От этой нежности и заботы кроет еще сильнее, чем от секса. Подставляя лицо под теплые струи, я смываю слезы. Чтобы не почувствовал соль, запрещаю Ярославу целовать в губы. И громко стону, когда он подхватывает под ягодицы и плавно опускает на член.
Наш второй секс убивает своей неспешностью. Вольский мучительно медленно насаживает меня на себя в душе. Хрипло шепчет, что я охуенная и он готов поселиться во мне навечно. А затем, набросив на плечи огромное пушистое полотенце, уносит в спальню.
Здесь я окончательно теряюсь во времени и пространстве.
Яр трахает меня в миссионерской позе, вколачивая своим мускулистым телом в матрас. Трахает на боку, проникая по таким углом, что оба сходим с ума от тесноты и трения. Берет по-собачьи на коленях. Заставляет кричать от горячих поцелуев между ног и вместо кляпа вставляет в рот раскрасневшуюся крупную головку.
Ошалевшая от ярких оргазмов, я принимаю все, что может дать этот мужчина. Каждый раз, стягивая презерватив, слизываю солоноватые капли спермы. Сосу его член. И откровенными прикосновениями к себе провоцирую на новые подвиги.
Обедать и ужинать во время таких скачек приходится урывками, не разогревая еду и запивая ее чем придется. Вином, которое появляется на столе между второй и третьей близостью. Водой из-под крана в кухне, пока Ярослав мнет мои ягодицы. Спермой, когда, уставшая от оргазмов, я не могу дотянуться до бокала на прикроватной тумбочке.
К ночи, после такого марафона, мы оба не можем ни шевелиться, ни есть. В своей фирменной диктаторской манере Яр устраивает мою голову у себя на плече и свободной рукой даже в полудреме оглаживает зад.
Дико хочется отключиться, не портить этот фантастический день вопросами. Но женская натура берет верх.
— В ресторане ты сказал, что уже потерял однажды дорогого человека. Кого ты имел в виду?
Я поворачиваюсь к Вольскому и смотрю ему в глаза.
— Я, конечно, слышал, что после секса у некоторых женщин развязывается язык. Однако искренне надеялся,
— Прости, что разочаровала. — Целую его в колючую щеку. — Расскажи, кто это.
— Может, просто поспим? — недовольно ворчит Ярослав, откатываясь на свой край кровати.
— Для тебя это все еще больная тема?
— Для меня это ни хрена не тема для разговоров.
Моего ласкового любовника как подменили. В голосе сталь, а тело напряжено, как камень. Умом понимаю, что еще немного, и я его дожму. Получилось же в ресторане выяснить о племяннике. Но сама заставляю себя остановиться.
Прижимаясь к Яру всем телом, шепчу «Прости» и целую в затылок.
— Решила брать лаской?
Он разворачивается и устраивает меня на себе, будто на матрасе.
— Не хочу, чтобы тебе снова было плохо.
— Не будет, — произносит Яр с тяжелым вздохом. — Это была моя жена. Аня погибла больше десяти лет назад. Один урод сбил ее на перекрестке. Убил вместе с нашим неродившимся ребенком.
От упоминания отца в груди, там, где должно быть сердце, все леденеет.
Я выстроила свою версию этой истории. Выучила наизусть слова матери и сложила в голове все факты из дела.
Папа не мог сбить никого нарочно. Он не мог проехать на красный и точно уступил бы дорогу беременной.
— Это не было несчастным случаем? — Не знаю, на что я надеюсь.
— Исключено.
— Может, она спешила и перепутала цвет светофора? — Самой противно из-за этого допроса.
— Ты говоришь, как адвокат защиты. — Ярослав недовольно морщится. — Он тоже пытался нести всякую чушь. Но когда на суде показали записи с камеры видеонаблюдения, стало ясно, что этот козел не смотрел на светофор, а тупо давил на газ.
— И вы даже видели его лицо? — Внутри все замирает.
— К сожалению, камера стояла слишком высоко и не под тем углом. Ее устанавливали для охраны ближайшей парковки. Так что видео вышло без лиц.
— С цветом светофора ошибки быть не может?..
— Для водителя он был красным. На записи это было.
— Прости, что так подробно выспрашиваю. — Прячу лицо на плече у Яра.
Я сейчас не выдержу прямого взгляда. Сломаюсь. Сама расскажу, кто я такая и почему ненавидела его все прошедшие десять лет.
— Я уже понял, что ты не умеешь останавливаться, — с невеселым смешком отвечает Вольский.
— Да... — Закрываю глаза.
— Акула пера.
Он прижимает меня к себе еще теснее. Целует в макушку... тепло, уютно, как свою. Как не целовал ни один из мужей. Ломает всю мою защиту этой нежностью.
Так и хочется окунуться в нее и забыть все плохое. Вычеркнуть из памяти все слезы и клятвы отомстить. Не думать о постоянном вранье матери и папином прощальном «Береги себя, девочка».