У врага за пазухой
Шрифт:
На сегодня с меня хватит ответов. С горечью признаю, что у Яра нет мотивов лгать, да и... нутром чувствую: он говорит правду.
Нужно завязывать с вопросами, оставить все мысли и выводы на завтра. И все же последний сам срывается с губ:
— А что стало с тем мужчиной? Тюрьма, спокойная отсидка... Или ты нашел способ отомстить и за решеткой?
Глава 39
Глава 39
Ответ Яра жду как приговор. Человек с
До сегодняшнего дня я не сомневалась в причастности Вольского. Остальные факты ДТП вызывали сомнения, но смерть отца через год после суда... Несмотря на заключение тюремного медика, она выглядела расправой.
— Тот мужчина умер, — холодно, без единой эмоции произносит Ярослав.
— Ты... — Сглатываю. — Ты помог ему умереть?
— Хочешь правду? — В карих глазах мелькает что-то темное, настоящий мрак.
— Если тебе проще солгать...
— Нет. — Яр переводит взгляд на потолок. — Из меня хреновый актер. Соврать правдоподобно... не смогу.
— Можешь не говорить.
В груди словно кол. Ни вздохнуть, ни сбежать.
— После Аниной смерти я постоянно мечтал о мести. За жену, за ребенка, за себя, внезапно оставшегося ни с чем. Злости было так много, что не спасали ни алкоголь, ни работа. Это был особый вид сумасшествия. Но у судьбы оказались свои планы. Вдобавок к племяннику на меня легла забота еще и о маленькой племяннице. Сестру лишили родительских прав, а я оказался единственным родственником, кому не пофиг на детей.
— То есть после суда ты занимался ими? — От облегчения я готова разрыдаться.
— Пришлось пахать без отдыха. Социальные службы не хотели отдавать мелкую. Нужен был приличный доход, куча характеристик и прочих бумажек. А когда все решилось и племянники оказались на моем попечении, пришлось напрягаться еще сильнее, чтобы Клим не влез ни в какую сомнительную авантюру.
— Вместо одного ребенка у тебя появилось двое?.. — Прячу улыбку.
— У меня столько всего появилось, что стало не до того мужика и не до мести. — Ярослав ерошит мои волосы. — Прости, если развеял образ грозного мстителя.
— Прощаю. Твой настоящий нравится мне больше.
Бороться с собой все сложнее. Где-то в районе переносицы собирается настоящий ливень из слез.
— Сейчас, надеюсь, я удовлетворил все твои потребности? — Яр косится на меня.
— Даже чуть больше, чем я ожидала. — Быстро стираю слезы с левой щеки.
— И заслужил право на сон?
Горячий большой палец касается правой щеки и бережно убирает соленую каплю.
— Ты спи… — Конспирация явно провалена. — Я немножко поплачу и тоже буду.
— Ты только недолго.
Яр не мучает вопросами, не пытает взглядом и не лезет в душу с ненужным сейчас утешением. Вместо этого — укутывает меня в одеяло. Делает настоящий
Глава 40
Глава 40
После разговора с Яром я понимаю, что не усну этой ночью. Мешают слезы и мысли. Но тугое пеленание в одеяло срабатывает безотказно, как с младенцем. Размазывая слезы по наволочке, медленно проваливаюсь в сон, а когда просыпаюсь, на часах уже восемь.
Поздновато для неожиданного исчезновения из квартиры, и все же я пытаюсь. Вместе с одеялом аккуратно скатываюсь с кровати. Проверенным способом — на коленях — ползу в гостиную. Там натягиваю на себя вчерашнюю одежду и, держа в руках обувь, на цыпочках иду к двери.
Побег почти ничем не отличается от вчерашнего. В голове все те же вопросы: «Как я могла?» и «Зачем снова переспала с Вольским?». В ногах уже привычная слабость.
Радует лишь то, что в этот раз не нужно воровать вещи и вызывать такси с чужого телефона. Этим и успокаиваю себя, пока крадусь к выходу. Вдобавок клянусь взять отгул и провести разбор полетов. Однако стоит повернуть ключ — моя удача резко заканчивается.
Дверь не открывается. Ни после двух поворотов ключа, ни после толчка бедром, ни после сказанного шепотом: «Какого черта?».
— Здесь еще кодовый замок, — раздается за спиной хриплый мужской голос. — Обычно я им не пользуюсь. Ради тебя вчера пришлось вспомнить все цифры.
Ноги прирастают к полу.
— Я думала, ты спишь...
Глупейшая ситуация. Поворачиваться стыдно.
— Ты так красиво уползала, что я не стал мешать. — Яр подходит ближе. — Никогда не видел такого шоу. У тебя очень редкая техника. Умудряешься вихлять задом в одеяле.
— Я под арестом? — От неловкости вспыхивают даже кончики ушей.
— Надеялся, что в гостях. Но если тебе больше нравится вариант с арестом... — Вольский сам разворачивает меня к себе. — Для твоего спокойствия могу поискать наручники. Любой каприз!
— Я просто не хотела мешать. У тебя работа, у меня работа...
— Мм... Волнуешься о моей работе? — Гад так улыбается, словно ему здесь стендап устроили.
— Смешно?
Он веселится, а я готова провалиться сквозь землю. Никакой справедливости!
— Твоими стараниями я скоро забуду, где находится офис моей компании. — Яр отбирает обувь и опускает ее на пол. — Но за заботу спасибо.
Он смотрит снизу вверх, будто сквозь брюки можно увидеть, надела я белье или нет.
— В этом у нас ничья. Ты тоже здорово усложняешь мою работу.
Почему-то вспоминается недавняя порка. Твердая ладонь Ярослава на ягодицах, звонкие шлепки и дикая смесь стыда с удовольствием. От этих мыслей к горящим ушам добавляется пылающий зад.
— Будем и дальше портить друг другу жизнь? — Ухмылка Вольского становится опасно плотоядной.