У врага за пазухой
Шрифт:
– И мозг выем. Чайной ложечкой!
– Думаю, у меня найдется чем тебя покормить, кроме мозга.
Пока Кира не вышла из машины, блокирую ее дверь и отстегиваю свой ремень безопасности.
– А это
– Прости, дорогая, женщин я пропускаю первыми только в кровати. – Достав из бардачка травматический пистолет, толкаю дверцу.
– Ты его убить собрался? – Кира бледнеет.
– Нет. Всего лишь удостовериться, что никто здесь не собирается убить нас.
Не знаю, насколько убедительно звучат мои слова, но акула замолкает. Вжимается сладкой попкой в сиденье и на целую минуту превращается в симпатичный памятник.
Этого времени хватает, чтобы быстро оббежать дом и заглянуть во все окна.
– Тебя в спецназе готовили? – шепчет Самсонова, неожиданно оказавшись у меня за спиной.
За такую самодеятельность очень хочется отшлепать ее по заднице. От всей души! До розовых булок!
– На улице. Там практика лучше, – отвечаю я и толкаю эту любопытную особу за ближайшие густые кусты.
Дальше – ничего нового и ничего интересного. Стараясь не касаться руками рамы, выбиваю стекло в одной из форточек
– Пока не разрешу, никуда не входишь! – Зло шиплю акуле и вваливаюсь в дом.
***
– Твою мать! Твою мать! Твою мать! Твою…
Словарный запас Самсоновой не блещет оригинальностью. Если бы не одно обстоятельство, решил бы, что мне достался какой-то бракованный экземпляр журналистки. Но посреди гостиной, распластавшись звездочкой, лежит то самое обстоятельство… без дыхания и с аккуратной дыркой в голове.
– Труп… Твою мать. Труп… – Кира кусает губы и, словно щит, прижимает к груди ноутбук.
Как знал, что не нужно впускать ее в дом. И ведь не хотел этого делать. Влез в окно, увидел тело и сразу же крикнул, чтобы валила к машине. Рыкнул так, что любая другая даже пикнуть не посмела бы. Бежала бы, сверкая пятками. Только где «любая», а где эта, со сбитыми настройками?
– А ну собралась! – Я притягиваю это трясущееся чудо к себе. – Не реветь.
– Это бухгалтер, да? – Кира трусливо смотрит за мое плечо и не сопротивляется.
– Он самый. Был, – подтверждаю с досадой.
– И он мертв?
Конец ознакомительного фрагмента.