У врага за пазухой
Шрифт:
– Это сейчас мода такая? – Я забираю из рук Акулы бокал с шампанским и сую ей стакан с водой.
– То есть?
– Ходить на приличные мероприятия голышом.
– Если вы не заметили, на мне платье!
Мы снова на «вы».
– Пытался найти, но да. Не заметил! – Снова скольжу взглядом по красной тряпке, которую Кира назвала платьем.
– Тогда вам к окулисту. – Полуголая зараза аккуратно поправляет выпавший из моего кармана кончик галстука и опасно оскаливается. – Говорят, у мужчин зрение с возрастом притупляется.
– Обязательно обращусь. Вот отвезу тебя домой и сразу поеду искать какого-нибудь доктора.
– А я не прошу домой. Еще рано, праздник в самом разгаре. – Ведьма гордо выпячивает грудь.
Судя по очертаниям, маленькую, стоячую и с упругими вершинками.
– Переоденешься и вернешься.
Во рту пересыхает. Рефлексы словно у пацана, который ни разу не видел женскую грудь. Уже и не помню, когда так быстро доходил до этой стадии спермотоксикоза.
– Мне и так хорошо.
– Обдувает, – соглашаюсь. – Вентиляция что надо.
– Еще не сковывает! И очень удобно. – Кира кивает официанту с подносом бокалов, но я спиной перегораживаю проход.
– А другим удобно заглядывать в поисках белья.
Руки так и тянутся к жопному декольте. Чтобы сдержаться, приходится засунуть их в карманы брюк.
– Боюсь, искать нечего. – Акула совсем себя не бережет.
– То есть? – Голос все. Связки слиплись. Остается хрипеть.
– Такой фасон. Все вопросы к дизайнеру.
Будто мне мало, эта бесстрашная женщина делает оборот на носочках вокруг своей оси. Доводит мою и без того бурную фантазию до сюжетов, которые не снились даже Тинто Брассу.
– В задницу этого дизайнера.
Вокруг нас целая толпа народа, до двери в коридор метров десять, но мне уже до лампочки. Кровь окончательно переливается из верхней головы в нижнюю, и принимать решения становится легко.
– Что ты сказал? – выгнув левую бровь, уточняет Кира.
– Что балу конец. Карета превратилась в тыкву, и Золушка едет домой. – Обняв эту заразу со спины, буксиром пру на выход.
Еще вчера за это мне бы устроили раскогтевку или по мордасам. Сегодня – хвала шампанскому – успеваю увести Киру в коридор до того, как она приходит в себя.
– Ты с ума сошел?! – с ударом под ребра обрушивается на меня возле лифта.
– Можешь считать, что я блюду нравственный облик редакции.
Как только двери раскрываются, заталкиваю свою разъяренную Акулу в лифт и знаком даю понять остальным ожидающим, что эта кабинка занята.
– Так ты у нас… блюдун? – Ладони Киры хлопают меня по груди. – Или блядитель?! – Каблучок звонко цокает.
– Мне казалось, ты у нас специалист в языках. Такие статьи пишешь, зачитаться можно.
Рядом никого нет, поэтому смело кладу руки на бедра и ощупываю все округлости. Где-то здесь просто обязаны быть трусы, хотя бы дурацкие бабские ленточки. Ну не могла она явиться на юбилей редакции без ничего. Только не мышка. Однако под пальцами
Когда начинаю месить упругие ягодицы, Кира вырывается.
– Достаточно! Убедился? Свободен!
– Нет, драгоценная моя, я теперь до самого твоего дома несвободен! Буду переживать, чтобы не застудила что-нибудь, и бдить!
– А не порвешься, за всеми бдить? – Глаза Акулы горят так ярко, что о взгляд можно порезаться.
– Не понял. Что за грязные инсинуации? – Последнее слово дается с трудом.
Язык так и просится к кому-то во влажный горячий рот. Толкнуться поглубже, лизнуть и заставить дрожать.
– И часто ты свои «инсинуации» за один вечер к нескольким женщинам подкатываешь?
– Ты о Вике? – Можно мозг сломать с этими бабскими намеками.
– Да какая разница, о ком я?!
– Так это сейчас была ревность?
Я снова вминаю Киру в стенку лифта и на этот раз провожу личный досмотр сверху.
Мну сквозь ткань округлые полушария. Сжимаю подушечками пальцев отзывчивые вершинки и чуть не вою волком от адской пытки за ширинкой.
– Послушай, мне плевать, кого ты обхаживаешь, – тяжело дыша, возмущается Акула. – Ты мне вообще никто. Работа! И ничего больше у нас с тобой не будет.
– Сколько страсти! – Слегка покручиваю соски. Делаю тонкую настройку до первого стона. – Повтори еще раз. Мне понравилось, особенно про работу.
– Тебе не только к окулисту нужно, а еще и к лору!
Кира принимается без перерывов лупить меня по груди. Распаляет так, что готов заблокировать лифт и начать «работать» прямо здесь! Вкалывать до седьмого пота и последнего презерватива.
– Извращенец! – Она пытается вывернуться. – Маньяк! – Мажет сладким задом по моему напряженному паху. – Потаскун!
Вырвавшись, Кира испуганной зверушкой вжимается в угол кабинки и смотрит уже без вызова, без ярости – с чем-то новым. Таким непривычным, что зависаю.
Будто в первый раз ее вижу. Красивая без всякой пластический хрени. Породистая, как одна из княгинь на семейном портрете в Петергофе. Не мышка и не акула.
– Я не буду с тобой спать, – обхватив себя за плечи, произносит она. Твердо, словно для себя. Внушает! – Ни сегодня, ни завтра. Никогда. И вообще… у меня нет на тебя времени. Впереди командировка за город. Нужно собрать вещи и подготовить вопросы.
– Командировка? – Обескровленный мозг соображает туго. – У тебя же завтра с бухгалтером интервью. В Питере. Я сам договаривался.
– Не знаю, о чем ты договаривался, но он перенес. Сказал, что хочет встретиться на даче, в Шапках.
– Ерунда какая-то.
Бухгалтер не мог перенести встречу. Он больше года не покидал Питер, почти не выходит из дома, и не припоминаю, чтобы у него была дача.
– Ерунда или не ерунда, у меня куча дел.
Лифт распахивается, но, словно не доверяя мне, Кира остается на месте.