У Южного полюса
Шрифт:
продолжали сохранять высоту Барьера.
Громадины этих четырехугольных ледяных крепостей
ежегодно—каждую осень—выплывали в Ледовитый океан; при
извержении вулкана и землетрясении эти голубые горы,
вероятно, заполняли собой большую бухту.
Тому, кто никогда не бывал в этих местах, трудно
вообразить зрелище, которое время от времени представляли Эребус
и Террор. Огонь и дым, вспышки и грохот, громкий треск
материкового льда, отламывающиеся
а сотнями—айсберги, море, в диком смятении вздымающее
огромные волны,—и все это на фоне безмятежного белого ландшафта,
за десятки тысяч миль от Европы, рядом с Южным полюсом!
Мелкие эпизоды в истории земного шара, но представителю
человеческого рода они должны казаться грандиозными. Однако
люди рождались и умирали тысячелетиями и ничего не знали
об этих великих переменах. Тут, у Южного полюса, лежит одна
из величайших мастерских природы, тут—непочатый край для
исследований представителей грядущих поколений.
Что сталось с задачами, которые казались мне
неразрешимыми? В один миг истина предстала передо мной с покоряющей
ясностью и простотой. Все вокруг было просто и
безыскусственно. Сама природа подсказывала нам решение
сложнейших проблем. То, на что человеческая мысль бесплодно тратит
десятилетия, открылось нам во всей своей сверкающей
красоте.
Здесь лежал ледяной покров, далеко отодвинувшись от
умеренного пояса с его яркими цветами и фруктами—того пояса,
по обе стороны которого раскинулись ледяные поля севера
и юга.
Но что расскажут нам когда-нибудь великие глетчеры,
скрывающиеся за барьером?
Не поведают ли нам камни и здесь о давно канувших в
прошлое растениях и животных?..
Температура держалась все время на уровне —21° Ц. Над
водою стлался туман, а верхушки мачт и «воронье гнездо»
временами были окружены прозрачным воздухом. Однако чаще
всего сидящий в «вороньем гнезде» испытывал ощущение, будто
он на воздушном шаре пронизывает облака. А верхушки мачт,
торчавшие из моря тумана, казались ему снастями затонувшего
корабля.
Увидеть что-либо вдали было невозможно, ибо покрывало
тумана скоро плотно окутало и «воронье гнездо».
Туман вызвал на борту «Южного Креста» появление сильной
изморози; в одно мгновение все деревянные части и веревочные
крепления покрылись большими острыми кристаллами белого
цвета.
Корабль уподобился огромному, плывущему по океану
засахаренному южному плоду.
В полдень туман разошелся, и мы увидели последний
отблеск вулканов Эребус и Террор.
К вечеру
термометр стали падать.
Ни один корабль еще не заходил так далеко на юг, как
сейчас «Южный Крест».
Сэр Джемс Росс достиг в 1841 году 78°4' южной широты.
Наши полуденные определения, сделанные на палубе «Южного
Креста» при очень благоприятных условиях, показали 78°4'30",
я в 6 часов вечера были мы на 78°21' южной широты; перед этим—
целый день плыли к югу.
В ознаменование того, что экспедиция «Южного Креста»
очутилась на южной широте, доселе никем не достигнутой,
мы организовали празднество. Все свободные от вахты люди
собрались на кормовой палубе, украшенной флагами.
Подали кофе, и мы стали распевать песни во славу Норвегии
и Англии. Произносились речи и всевозможные тосты.
Настроение было самое праздничное. К сожалению, наш праздник был
внезапно прерван. Судно вновь окутал туман, тотчас же с
капитанского мостика был передан сигнал в машинное отделение:
.
«Уменьшить ход наполовину»; я в каюте услышал, как стоявший
на вахте второй штурман Гансен громко закричал:
«Держи ход правым галсом!»
Было слышно, как завизжали цепи, и я почувствовал, что
судно накренилось набок; по компасу на стене каюты было
видно, что произошла резкая перемена курса. Мы с Йенсеном
одновременно выскочили из кают и увидели, что нижняя рея
«Южного Креста» касается зеркальной поверхности огромного
ледника, а корпус судна, подчиняясь рулевому управлению,
скользит вдоль ледяной стены.
Не стану скрывать, что при этом зрелище холод прошел
у меня по спине.
К счастью, выяснилось, что встреча с айсбергом причинила
лишь незначительные повреждения такелажу. Нам пришлось
остановить машину и лечь в дрейф, пока не разойдется туман.
Утром 12-го числа бушевал сильный шторм. Я записал
в дневнике:
«Мы плывем на двух парусах; ледяного барьера не видно,
но сквозь крутящийся снег заметны со всех сторон большие
айсберги
Море тяжелое; высокие крутые волны перекатываются через
палубу.
Море окатывает нас вновь и вновь.
Мороз вонзается иголками в лицо.