У женщин грехов не бывает!
Шрифт:
Но нет… Тут я немножко вру. Я ничего не писала. Так просто… тыкала по кнопочкам. Я же знаю этот старый фокус: превращаешь человека в персонаж – и он исчезает. Я
А теперь придется, понимаю, мне придется это сделать. Времени больше нет. Утром приедет мой муж и дети, и друзья, и собаки. Наша сука отгуляла, и можно идти в поля. Сейчас самое лучшее время для охоты. Кончились дожди, много солнца, и повсюду рыжие осенние картинки. А главное, трава сейчас очень, очень зеленая. Да! Меня, неврастеничную тварь, успокаивает зеленый.
Мы выйдем в поле, борзые понесутся всей ордой, я залезу с ногами на сиденье, высунусь в люк, наведу объектив и буду снимать угонку. Я хочу поймать нашу суку в полете, на рывке. Я постараюсь схватить этот момент, когда челюсти щелкают в сантиметре от зайца, и глаза у собаки безумные-безумные, потому что
Сегодня последняя ночь, когда я целую Леру. Словами, только словами. Теперь я спокойна, он у меня упакован надежно, я его завернула в слова, как чемодан в пластиковую пленку. Сейчас всплакну на дорожку и отправлю Лерочкин трупик редактору. И больше никто мне не скажет: «Я хочу тебя, Ирочка».
Да… редактор спросил: «Кто вы, Ира? И зачем Вы мне это прислали?». А мы ему так и напишем: «Здрасьте! Это я отписалась Вам, Ирочка. Глупая пьяненькая сказочница. Сижу в темноте, пью коньяк, жгу дровишки. Приходите ко мне – меня нету! Теперь я тоже персонаж! От меня ничего не осталось. Я уже исчезаю, как тогда, в темноте исчезала, когда ему в спину смотрела и отъезжало такси…
Зачем, говорите, я Вам «это» прислала? А потому что! Я хочу рассказать про Леру. Да! Хочу рассказать про Леру. Хочу! Хочу! Хочу! Хочу – и все!»