Уайклифф и последнее жертвоприношение
Шрифт:
Инстинктивно он перекрестился и сбивчиво пробормотал молитву.
Господи, но ведь только вчера вечером… Неужели она тут с того самого времени?…
Хотя его корчило от ужаса и отвращения, он не мог отвести глаз от ее тела. Удивительно, но черты ее лица, несмотря на страшную рану, не изменились. Джессика и мертвая выглядела как живая — еще молодая привлекательная женщина… Ох, если бы только ее грудь и бедра были прикрыты… Викарий нагнулся привести ее одежду в порядок, но вовремя одумался. Полиция наверняка не одобрит такое вмешательство, а ведь полиция несомненно скоро займется этим делом…
Резкий,
Он ясно понимал, что ему следует делать: немедленно запереть церковь, вернуться домой и позвонить в полицию. Но викарий просто не мог оставить тело женщины лежать посреди храма в таком виде. Он прошел в ризницу и вернулся оттуда с большим покрывалом, коим осторожно прикрыл тело, чем несколько успокоил свои разыгравшиеся нервы.
После этого он наскоро помолился, преклонив колени, и вышел из храма.
Уже много лет, каждое воскресенье в восемь часов утра в храме Св. Сульена проходила церемония Святого Причастия. Но именно в это особое воскресенье, на Пасху, когда верующие собрались с благоговением отметить Воскресение Господа, их встретили запертые церковные ворота.
В сорока милях оттуда, куда, как говорят, на хромой козе не доедешь и редкая птица долетит, в устье реки Теймар, в своем садике блаженствовал детектив, Старший инспектор Чарльз Уайклифф. Его блаженство разделял кот Макэвит. Пруд в саду был недавно очищен и укреплен по берегам; и поскольку в результате экологическое равновесие водоема было нарушено, в нем расплодилось невероятное количество водорослей, покрывших водную гладь словно мохнатым зеленым одеялом. Уайклифф, вооруженный штуковиной, напоминающей трезубец римских гладиаторов, выгребал из пруда эту склизкую, тягучую массу. Из слипшегося зеленого месива он затем выуживал застрявших там головастиков, лягушат, личинок стрекоз и прочую мелочь, которые затем будут отправлены назад, в пруд.
Вернутся туда все, кроме улиток. Хелен, как всегда, была несокрушима в своих доводах. Тут развелось слишком много улиток, говорила она. Слишком. И потому все они, извлеченные из водорослей, будут выброшены куда подальше. Уайклиффу не очень нравилась такая роль вершителя чужих судеб, но что делать — Хелен всегда предлагала правильные, взвешенные решения, вполне соответствующие зрелому возрасту супругов Уайклиффов.
Макэвит, более энергичный в своих жизненных устремлениях, устроил военные учения под условным названием «Охота на мышей». Хотя поблизости мышек явно не имелось, упитанный кот воображал себе фантомных грызунов и, подняв хвост трубой, ощерившись, крался сквозь густую траву к условной цели, напружинивался и наконец наносил разящий удар лапой.
Но несмотря на
Да, Уайклиффы уже перевалили за половину жизни — за пятьдесят. Первый тайм они явно уже отыграли. Двадцать лет они живут в Уотч-Хаус, бывшей башенке береговой охраны, которую перестроили под небольшой дом. Их сад в половину акра располагался на склоне, ведущем к устью реки, а дальше плескалось море.
Были ли они счастливы?
Уайклифф всегда говорил себе, что счастье — это слишком острое переживание, поэтому его можно принимать только в малых дозах; по нескольку секунд или часов, время от времени. Не слишком часто.
Во всяком случае, они были довольны своей долей и друг другом.
Когда их двое детей выросли и зажили самостоятельно, Уайклиффы снова остались одни. Сын Дэвид женился и более-менее удачно устроился в Кении, вместе с женой и ребенком. Дочь Рут жила в гражданском браке со своим бывшим шефом; и это ее состояние пока что не обещало потомства.
Пасхальное воскресенье. Звонит колокол церкви Св. Джуллиота в близлежащей деревеньке, звуки то усиливаются, то глохнут, повинуясь порывам свежего морского ветра. Воздух теплый и свежий. Наверняка предстоит чудесный день. По крайней мере на несколько часов их Уотч-Хаус и сад превратятся в прекрасные кущи, где он, Хелен и Макэвит смогут, каждый в отдельности, предаваться собственным мечтаниям в приятной расслабленности…
Но он ошибался.
С террасы раздался голос Хелен:
— К телефону!
Когда Уайклифф подошел, жена пояснила:
— Это Люси Лэйн.
Детектив-сержант Лэйн дежурила сегодня на центральном посту.
— Извините, что беспокою вас в воскресенье, сэр, по поступил рапорт из Отделения С, в девять тридцать три. Сегодня, примерно в половине восьмого утра Джессика Добелл, женщина лет сорока, была найдена мертвой, с проломленным черепом, в церкви Святого Сульена, в поселке Мореск, около Труро. Роуз из местного отделения считает, что это убийство.
— Вы сказали — Мореск?
— Так точно, сэр.
— Это ведь рядом с Дюлоу, где мы, помните, недавно расследовали убийство…
— Да, сэр, только это чуть ближе к Труро, на другой стороне реки.
— Да что там у них в районе творится?!
— Трудно сказать, сэр. Наверно, озверели от весеннего тепла, сэр.
Люси Лэйн всегда примерно так отвечала на риторические вопросы.
Уайклифф, вздохнув, повесил трубку. Годами отработанный механизм расследования сам сработает — никаких инструкций подчиненным давать не нужно. Детектив Керси сейчас соберет мобильную группу, а местный инспектор вызовет полицейского врача, известит родственников, проведет формальное опознание, а затем доложит коронеру.
Но все равно Уайклиффу необходимо прибыть на место преступления, а уже там, основываясь на собственных впечатлениях, решить, будет ли он сам заниматься расследованием или нет.
Он искоса взглянул на Хелен:
— Убийство в Мореске, рядом с Труро.
— Ну что ж, я заварю кофе.
Нет, Хелен не оставалась бесчувственной к трагедиям, но когда насилие ежедневно вплетается в ткань своей жизни, хочешь не хочешь, а приходится быть толстокожей, чтобы выжить в этом кошмаре.
— Ты вернешься сегодня вечером, или как?