Уайклифф разрывает паутину
Шрифт:
Он направился в сторону кемпинга, чтобы поговорить с Элис Харви, которую застал в одиночестве в службе размещения. Сквозь ворота кемпинга въезжали и выезжали машины, постояльцы то и дело заходили в кафе и магазин, но в холле было тихо.
– Я – старший инспектор Уайклифф… А вы, я полагаю, миссис Харви, сестра Хильды?
– У вас есть новости?
– К сожалению, нет.
– Вы не будете возражать, если мы побеседуем прямо здесь? Меня сейчас некому подменить.
Она указала ему на стул, стоявший рядом с ее рабочим
Она предложила ему сигарету, от которой он отказался.
– Ничего, если я сама закурю? Помогает расслабиться.
Тусклая улыбка. А сигарету она прикурила дрожащей рукой.
Уайклифф попытался найти слова сочувствия:
– Да, только что вы бабушку потеряли, а тут такое…
Взгляд ее остановился в пространстве.
– Мы схоронили бабулю в пятницу, а кажется, прошла целая вечность.
– Она долго болела?
– Почти три месяца – с тех пор, как с ней случился первый удар… – Она вдруг резко сменила тему: – Вы ведь считаете, что Хильда мертва, верно?
– А вы думаете, она покинула дом по собственной воле?
– Я абсолютно уверена, что нет! – Эти слова у нее словно сами слетели с языка, после чего она помолчала и спросила: – Вы все еще держите под подозрением Ральфа Мартина?
– А почему вы об этом спрашиваете?
Она так торопилась уйти от прямого ответа, что выпалила:
– Но ведь его таскали на допрос уже три раза, так ведь?
– Это потому, что, по его собственному признанию, он был в числе последних, кто видел вашу сестру, а его первоначальные показания об этом были не до конца правдивыми.
Она поискала глазами пепельницу, но не нашла и погасила окурок в цветочном горшке.
– Ральф никому не мог бы причинить зла, а Хильде меньше всего.
– А кто, по-вашему, мог причинить ей зло?
– Понятия не имею! Откуда мне знать?
Уайклифф не сказал ничего, но его прямой, тяжелый взгляд встревожил ее настолько, что в конце концов она сама нарушила молчание. Но перед этим она вдруг решительно отодвинулась в своем кресле от стола и одновременно подалась вперед, словно решила перейти в наступление.
– Как мне кажется, вы считаете, что Хильда была невинна и не имела до Ральфа никакого сексуального опыта?
– А как считаете вы?
– Я лично не думаю, что Ральф Мартин был у нее единственным… Понимаю, сейчас не самое подходящее время говорить о ней такие вещи, но вдруг это имеет какое-то отношение к случившемуся с ней. – Раздраженный взмах руки, и она продолжала: – Отец, конечно, ни во что такое никогда не поверит. Бесполезно даже заводить с ним разговор на эту тему.
Она сделала паузу, разглядывая Уайклиффа сквозь
– Хильда – очень странная девочка, мистер Уайклифф. Я не могу вам до конца это объяснить, но к людям она относится, как… Ну, словно к подопытным белым мышам каким-нибудь… А что будет, если попробовать то или это? Сомневаюсь, чтобы она умела ставить себя на место других. – Элис покраснела. – Должно быть, для вас это звучит ужасно, но мне показалось, что вам необходимо это знать.
– Вы считаете, она ставила на Ральфе Мартине эксперименты?
– Твердо не уверена, но такое мне представляется весьма вероятным. – Она развернулась вместе с креслом. – Ральф как раз из тех мальчиков, которые особенно уязвимы.
Дверь открылась, и вошел Джеймс Клемо. Он поочередно оглядел обоих.
– Что здесь происходит?
Его руки были опущены, но пальцы сжаты в кулаки, и стойка напоминала боксерскую.
– Мой отец, – сказала Элис Уайклиффу.
Тот в свою очередь представился Клемо.
– Я взял на себя руководство расследованием исчезновения вашей дочери. Позвольте мне…
– Мою дочь изнасиловали и убили. Не надо играть со мной словами, мистер! Что вы с ним сделаете, когда поймаете?
Уайклифф ответил нарочито спокойно, почти небрежно:
– В мои обязанности входит выяснение обстоятельств ее исчезновения. Если окажется, что против нее совершено преступление, и кто-нибудь будет арестован в этой связи, то судьбу этого человека решит суд.
Клемо сверлил старшего инспектора пристальным взглядом серых глаз.
– Но если он будет признан виновным, что его ждет? Его повесят?
Уайклифф ответил ему в той же манере:
– Вы должны бы знать, мистер Клемо, что смертная казнь в нашей стране отменена.
– Тогда не стоит и утруждаться, – сказал Клемо, подняв руки вверх.
Уайклифф испытывал сочувствие к этому страдающему человеку, но ничего не сказал.
Заговорила Элис:
– Ты ведешь себя глупо, папа.
Клемо озлобленно повернулся к ней, но, оказавшись с дочерью лицом к лицу, сразу утратил всю свою агрессивность и поник. После долгой паузы он тихо сказал:
– Да, ты совершенно права, Элис. Но и он напрасно тратит время. Хильда мертва.
Он вышел в ту же дверь, захлопнув ее за собой.
– Видите, как у нас обстоят дела, – сказала Элис почти жалобно.
– Кто такая Эстер? И как случилось, что она стала членом вашей семьи?
– Эстер? – Неожиданная смена темы застала ее врасплох, но она сумела моментально собраться с мыслями. – Эстер удочерили мои дедушка и бабушка, когда ей было шестнадцать. Не спрашивайте меня почему. Я не знаю. Мне едва исполнилось шесть лет, когда она у нас появилась, а разговоров об этом в семье не вели. Когда умерла мама, Эстер взяла на себя все хлопоты по дому. Мне тогда было пятнадцать, а Хильде четыре.