Уайтбол
Шрифт:
— Исключить вероятность контактов с циклопами. Центр недвусмысленно высказался на этот счет.
— А как ее исключить?
— Вы лучше моего знаете возможности «Ганимеда». По меньшей мере, перенести район полевых работ на территорию, свободную от муравейников.
— И долго эта территория будет свободна от муравейников?
— В самом крайнем случае — поднять корабль на орбиту.
— А что говорит Земля? Или это ваша личная директива?
— Христо, вам прекрасно известно, что Земля ничего не говорит. Не может сказать в настоящий момент.
— То
— Капитан, мобилизуйте вашу убогую фантазию. Если мы завтра проснемся и обнаружим, что весь «Ганимед» вымазан этой дрянью — хоть бы и из самых лучших побуждений наших соседей-доброхотов?..
— Андрей, соседи не будут мазать корабль. Догадайтесь, почему.
— Я не хочу догадываться. Я хочу исключить риск.
— Тогда я вам скажу. Они не станут мазать корабль, потому что он не течет. А риск в данном случае — не ваша головная боль. Поскольку это — проблема экипажа, а не контакта. Как вы мне сказали полторы недели назад? «Контакты — не ваша компетенция, капитан». Так вот. Риск для корабля — не ваша компетенция, уважаемый менеджер по связям. Не суйтесь не в свое дело, плииз.
Отмазки — отмазками, а ситуация действительно сложилась, мягко скажем, неопределенная.
— Что будем дальше делать, капитан? — поинтересовался Осипенко через день после ЧП.
— В догонялки играть, ясен пень. Полетим на полюс. Поработаем там. Там найдут — полетим куда-нибудь еще… Так и будем прыгать по всей планете. Потом поднимем «Ганимед» на орбиту. А еще через недельку-другую отвалим домой, потому как ресурсы кончатся.
— Хватит ерничать, кэп.
Христо вздохнул:
— Запланированные работы продолжать. Действовать по ситуации. Контактов с чужой расой не допускать. Вариантов у нас немного, и все радикальные. Первый: сворачивать геологию на хер. Тогда мы нарушаем пункт нумер раз. Второй: забить болт на Чужих и продолжать начатое. В этом случае мы нарушаем пункт нумер три.
— Короче, сидим в корабле и ждем новых указаний.
Капитан усмехнулся:
— Тогда мы нарушаем пункт нумер два. Поэтому будем создавать видимость деятельности. Я хочу завтра оттестировать этот купол — можно им еще пользоваться или дешевле выбросить.
— Мне кажется, лучше выбросить к едреням. Дадут отмашку на продолжение работ — установим новый.
— А новый тоже потечет. А соседи опять придут и все вымажут своим сверхустойчивым говном.
— Да хер бы с ними. Изгадят еще один — откажемся от полевых условий проживания. По мне, так слава богу. Риска меньше.
— Какого риска, Володя? Нарушить третий пункт взаимоисключающих предписаний?
Осипенко удрученно посмотрел на командира:
— Что-то в последнее время мы с тобой поменялись ролями. Твоя беззаботная эйфория вызывает у меня параноидные страхи. Иной раз кажется — наши беспокойные соседи действительно запрограммировали тебя
— Меньше общайся с Розовским, Володя.
— Розовский тоже маньяк, но в одном он прав: не зная броду…
— Не сунешься — не узнаешь.
— Кэп! Ты, часом, не забыл, какие у тебя должностные функции?.. Наше дело, между прочим, осаживать излишнее рвение ученых, а ты сам хуже них.
— Отлично. Подай рапорт в Центр при первой же возможности. Мне терять нечего. По любому окажусь кругом виноват.
— Да не лезь ты в бутылку. Я просто хочу понимать, что и зачем ты делаешь. Раньше понимал. А сейчас не успеваю за перепадами твоих… настроений. Почему ты отказываешься проконсультироваться с психологом?
— Потому что некогда. И незачем.
— Тебя самого не настораживает, что ты ведешь себя не как обычно?
— Володя. Если б я в нынешних условиях вел себя как обычно — вот тогда требовался бы психолог. Даже круче: психиатр.
— Кэп!
— Закрыли тему.
— Нет уж, пожалуйста, выслушай. Во-первых, не ты один по возвращении окажешься кругом виноват. Во-вторых — интуиция штука хорошая, но очень непредсказуемая. В один прекрасный день она тебя обманет. И тогда на твоей совести будет гора трупов. Подумай об этом, кэп.
Позже Володя признавался, что в те самые первые недели на Ганимеде чувствовал себя не в своей тарелке. Иной раз казалось — ситуация уходит из-под контроля, капитан не так нормален, как хочется думать. Предпринимать что-то нужно, подать рапорт, пока не поздно, пока не дошло до трагедии… От радикальных действий удерживала многолетняя дружба с Христо, но не только она. Было страшно ошибиться. Капитан выглядел совершенно вменяемым, рассуждал логично…
Надо сказать, Володя далеко не одинок в своих ошибках. Излюбленное заблуждение нашей эпохи: логичен — значит, нормален.
Оттестировать купол не сложилось: вездеход с добровольцами повернул назад, поскольку на станции снова оказались гости.
— Опять мажут, — констатировал Осипенко. — Хобби у них, что ли, такое?
— Да хер с ними, — отозвался капитан. — Чем бы не тешились.
— Чего тебе все-таки приспичило закладывать станцию здесь?
— Прикинь, сколько времени нам потребуется для переезда на полюс. А им достаточно секунды. Ну, и кто в проигрыше от таких скачек?
Володя вздохнул:
— Как они все-таки перемещаются?
— Хрен их знает. У меня фантазия убогая, кроме телепортации ничего в голову не приходит.
— Весело.
— И не говори.
Инструкция «не вступать в контакты» вязала ганимедцев по рукам и ногам. Планетарные работы стояли на месте. Геологи нервничали: плохо при любом раскладе. Либо возвращаться на Землю несолоно хлебавши, либо работать под угрозой нападения Чужих.
После неудачного рейда к станции Митя Стрельцов наведался ко мне в лабораторию, вялый и апатичный.