Убегающий от любви (сборник)
Шрифт:
6. Столкновение
Что должно произойти для того, чтобы в воздухе столкнулись два аса-пилотажника, два закадычных друга? Совсем немного. Нужно, чтобы красивая баба пообещала обоим и не дала в итоге никому. Продинамила. Но так продинамила, чтобы каждый был твердо уверен в том, что сладкого он лишился исключительно из-за подлого вероломства и вызывающе нетоварищеского поведения своего недавнего друга.
Многие еще помнят потрясшее весь мир столкновение двух реактивных МИГов под Лондоном. Тогда все ломали голову — как такое могло учудиться? Специальная международная комиссия проблеяла что-то о нештатной ситуации,
— Сделано. Готово. Заканчиваем.
И вот я прилетел. В аэропорту Хитроу Катерина встречала меня вместе с наряженным в белую парадную форму подполковником. Военный атташе — генерал-лейтенант, ветеран Главного разведывательного управления — поднимался из своего кресла, только чтобы встречать больших людей вроде вице-премьера или Второго Любимого Помощника Президента, о котором вы еще услышите. Для народца попроще, вроде меня, предназначался его заместитель, маршальский сынок, ласково именуемый «атташонком».
Устраивая эту встречу, Катерина преследовала, как я понимаю, сразу две цели. Во-первых, она знала, что такой почетный караул мне понравится. Когда человек занимается тем, что потихоньку обворовывает собственное отечество, любые дружеские жесты со стороны власти ему приятны. Во-вторых, грех было не воспользоваться случаем и не царапнуть наманикюренным коготком мое мужское самолюбие. Она стояла рядом с атташонком, чуть касаясь его бедром. А когда я был на середине трапа, Катерина, привстав на цыпочки, что-то шепнула ему в ухо, отчего подполковник запунцовел и потупился. Вполне допускаю, именно в этот момент она сообщила ему мои физиологические параметры и прочие мужские характеристики. Я давно заметил, что фирменное блюдо моей незаменимой секретарши — слоеный пирожок: один слой меда, второй — хрена…
В момент рукопожатия атташонок отвел глаза, а Катерина бросилась мне на шею, словно я вернулся с фронта после четырехлетнего отсутствия. Нет, я к тому времени уже не сердился, а ее измены воспринимал как месть за то, что со мной она должна быть лучше и дольше, чем со всеми остальными. Женщина — это, в сущности, прирученная хищная птица. Сколько зайцев она закогтит, пока отпущена на волю, ее проблема, но по первому же хозяйскому свисту она должна усесться на господскую руку, на всякий случай защищенную перчаткой из толстой кожи. Усесться и ждать приказа.
Поцеловав ее, я решил, что сегодня она будет у меня молоденькой крестьянкой, собиравшей ягоды в барском лесу и застигнутой на месте. Барин только что из Парижа и в наказание будет обучать невинную пейзанку разным там французским чудесам. Нет, сразу же передумал я, пусть лучше она будет первокурсницей, пришедшей на экзамен к профессору-извращенцу! Да, так лучше…
— Ребята заканчивают последнюю тренировку, — после обычных приветствий и церемонных
— Не последнюю, а заключительную! — жестко поправил я.
— Простите?
— В авиации случайных слов нет. Слишком близко к Богу…
— Ах да, конечно, заключительная. Простите!
— А знаете, у меня есть идея! — чтобы замять неловкость, предложила Катерина. — Пойдемте куда-нибудь в паб! Только в настоящий, старый… И чтобы бармен был с диккенсовскими бакенбардами! Я знаю один такой…
— Принимается! — согласился я, хотя с большим удовольствием утащил бы ее в отель — первый экзаменационный билет был у меня наготове.
Должен признаться, я всегда с нетерпением ждал того момента, когда из гордой, насмешливой, знающей себе цену женщины она превращалась в рабыню, заглядывающую в глаза своему повелителю. Иной раз превращение давалось ей непросто, а мне как раз это и доставляло особое удовольствие. Странно, но у меня в кабинете или в совершенно внезапном месте, к примеру в лифте, это превращение происходило быстро, даже мгновенно. Но в спальне, в почти супружеских обстоятельствах… Я внимательно следил за тем, как медленно, словно оттягивая время и приговаривая себя к неизбежному, она раздевается, старательно раскладывает на креслах одежду. Мне даже иногда казалось, будто Катерина шепчет какие-то заклинания и мучительно ждет превращения, а оно все не наступает. «Отвернись! — иногда, очень редко, просила она. — Ты мне мешаешь…» Я, превозмогая любопытство, отворачивался. Зато потом…
— А ты знаешь, какой у нас номер? — шепнула Катерина, когда мы ехали в машине в паб.
— Какой?
— Для молодоженов!
«Интересно, — подумал я, разглядывая широкую спину расположившегося на переднем сиденье атташонка, — успел он побыть «молодоженом» или все-таки нет?»
Мы сидели в пабе «У трех львов» на высоких стульях и тянули холодный черный, как кофе, «Гиннес». Атташонок рассказывал о лондонской скучище, а я незаметно поглаживал Катькино колено. Иногда мы встречались с ней взглядами.
«Эх ты, не могла потерпеть неделю!» — молчаливо укорял я.
«Боже мой, Зайчуган, ну какое это имеет значение!» — так же без слов отвечала она.
У нас за спиной работал телевизор, и моего английского хватало лишь на то, чтобы по интонации и особой информационной скороговорке понять, что идут последние новости. Неожиданно Катька и атташонок как по команде обернулись и уставились в телевизор. Я последовал их примеру. На экране чуть подрагивал стоп-кадр — огненный шар взрыва. Из слов диктора я уловил, что во время тренировочного полета на авиабазе в Фарнборо столкнулись два МИГа и оба летчика погибли. В сердце образовалась бездонная оторопь. Так бывает, если звонишь кому-нибудь, чтобы поздравить с днем рождения, а тебе говорят, что человек полгода как умер.
— Когда? — прохрипел я.
— Два часа назад… — отозвался кто-то из них.
— Может, чехи? У них тоже МИГи, — с надеждой предположил побледневший атташонок.
— Нет, не чехи!
Я-то сразу все понял. Это могли быть только наши. Чехи выступали большой группой, делая обычный проход плотным строем над аэродромом. И двумя тут дело не обошлось бы.
— Их больше нет, — прошептала Катерина, по-детски закрыла лицо руками и заплакала. Этот плач мне сразу не понравился.
— Подождите, сейчас будут подробности! — заволновался атташонок. — Они обещали новые подробности через минуту.