Убей свою любовь
Шрифт:
Настроение у меня окончательно испортилось, и я не нашла другого разумного решения, кроме как собраться и поехать в клуб. Правда, на сей раз я пообещала Никите, что вернусь часам к трем. Но телохранитель вдруг проявил невиданное прежде упорство:
– Я вас сам заберу.
– Да зачем? – попробовала сопротивляться я. – Вызову такси и прекрасно доберусь.
– Нет. Подъеду за вами к трем часам и буду ждать в такси – раз уж вам так хочется воспользоваться именно этим видом транспорта.
Пришлось вздохнуть и согласиться.
Варвар увидел меня сразу, едва я только вошла в полутемный зал. Как раз закончился первый
– Здравствуй, Саша.
– Привет-привет, – протянула я, глядя на него снизу вверх.
– Я не надеялся, что ты придешь сегодня.
– Это почему?
– Ну... не каждый же вечер, – проговорил он, но в голосе мне почудился легкий испуг – странно, с чего бы?
– А почему нет? Если финансы позволяют? Может, ты мне понравился? – Я не была уверена даже, что между нами что-то было, хотя... я вообще мало что помнила из вчерашнего.
– Я многим нравлюсь, – довольно самоуверенно заявил Варвар.
– И что – со многими у тебя... хм?..
– Зачем тебе это? – поморщился он. – И вообще – пойдем сядем в приват, я еще не скоро выхожу. Так хочется поговорить с нормальной женщиной, которая тебе в трусы не лезет.
Я никогда не считала себя дурой или наивной девочкой, а потому на эти слова никак не купилась – что-то подсказывало мне, что этот натертый маслом красавчик говорит их так же заученно и отрепетированно, как исполняет свои номера на сцене. И что делает это с каждой женщиной, готовой заплатить. Да, я тоже плачу ему – но я не обольщаюсь по поводу того, что буду для него той «единственной», ради которой он готов на все.
Мы пошли в тут самую приватную комнату, в которой были вчера, и менеджер – не Антон, какой-то другой – мгновенно прислал официанта с подносом, на котором возвышался бокал с коктейлем и бутылка минеральной воды. Я не очень хотела пить – от вчерашнего все еще побаливала голова, но Варвар вдруг нажал кнопку звонка и, когда официант вернулся, попросил принести ему такой же коктейль.
– Я хочу выпить с тобой за нашу встречу.
– Ты ж на работе, – усмехнулась я. – Или надеешься, что я оплачу всю ночь твоей работы?
– Зачем ты меня обижаешь? – В голосе и в самом деле сквозила обида, и мне стало неловко:
– Извини, это я так... ну, вырвалось, понимаешь? Не обижайся, я с удовольствием с тобой выпью.
Вкус коктейля показался мне сегодня странноватым, но я списала эти ощущения на остаточное похмелье. Действие напитка оказалось ровно таким же, как вчера – восхитительным и волнующим. И снова меня безудержно потянуло к крепкому мужскому телу, и вместо Варвара я опять видела мужа. В какой-то момент просто отключилась, но, придя в себя, обнаружила, что лежу на розовой тахте, заботливо укрытая меховым покрывалом, все вещи аккуратно сложены в кресле, а рядом на столике по-прежнему стоит бутылочка минералки. Сделав пару больших глотков, я села и потерла виски. Сегодня до меня ясно дошло – а ведь я изменяю Сашке с этим самым Варваром... Вчера я как-то не успела сделать подобного открытия, зато сегодня вся картина предстала передо мной в самых темных и неприглядных тонах. Я изменяю мужу. Эта фраза отчетливо прозвучала в голове, и весь ее смысл моментально дошел до моего чуть затуманенного почему-то сознания. Самое ужасное заключалось в том, что я не испытывала угрызений совести – никаких. Такое впечатление, что все эмоции отошли куда-то на второй план, уступив место
Наскоро одевшись, я вышла в зал и поискала глазами менеджера – за все надо расплачиваться, в том числе и за часы, проведенные в привате со стриптизером. Особенно – за это.
Сумма не казалась астрономической, но это для меня, не знавшей материальных проблем (сегодня я хотя бы четко видела, во что обходится мне маленькая женская шалость), однако для гражданок с рядовой зарплатой явно разорительная. Интересно, кто все эти женщины, что проводят здесь свой досуг? Ведь их много, и по некоторым отчетливо видно, что они отнюдь не дочери Билла Гейтса и не жены арабских шейхов – откуда им взяться в этом городе? Где же тогда они берут деньги, которые так азартно потом заталкивают за резинки стрингов этим накачанным и лоснящимся мальчикам? Эти вопросы роились в голове, как пчелы, и я никак не могла отделаться от ощущения, что тихонько схожу с ума, – с какой стати мне интересоваться подобными вещами?
Я бросила беглый взгляд на часы – половина четвертого, елки! Никита уже полчаса торчит в такси...
Телохранитель курил, облокотившись на капот машины, таксист внутри читал газету, включив лампочку. Когда я спустилась с крыльца, Никита, отбросив окурок, выразительно вскинул руку и постучал по циферблату часов:
– Опоздание считается допустимым и приличным только на пятнадцать минут.
– Не на свидание иду, – окрысилась я.
– Все равно неприлично, – он распахнул дверку такси и помог мне сесть. – Как сегодня себя чувствуете?
– Голова болит, – буркнула я, чувствуя прилив непонятной раздражительности.
– Много выпили? – сочувственно поинтересовался Никита. – Хотя так вроде не скажешь.
– Ты мне что – папа родной? – вконец озлилась я. – Сколько надо – столько и выпила!
Никита, однако, не обиделся, только ухмыльнулся еле заметно:
– Я вам лучше, чем папа. Телохранитель – это куда ближе к телу, чем все родственники. И только от него зачастую зависит, останетесь вы живы, здоровы и в порядке или нет.
Подобные проповеди я не раз слышала от папы – когда тот пытался убедить меня в необходимости охраны. Сегодня же меня злило абсолютно все, даже это вполне невинное и даже весьма традиционное высказывание.
– Так, все, закрой рот и дай мне пять минут тишины, – обрезала я и отвернулась так, чтобы не видеть лица Никиты.
Спала я отвратительно. Какие-то мучительные кошмары заставляли меня то и дело вскидываться в постели, вытирать лоб полотенцем и судорожно хлебать воду, большую кружку Никита предусмотрительно поставил рядом с кроватью. Да и физическое состояние, мягко говоря, отвратительное.
К утру я забылась некрепким сном. Краем сознания слышала, как бурчит что-то тетя Сара, звякая посудой в кухне, как ходит по комнате Никита, разговаривая по телефону, как за окном, приоткрытым из-за жары, ссорятся соседки, выясняя, чья же собака ухитрилась нагадить на разбитом у подъезда газоне. Промучившись часов до десяти, я решила, что лучше будет, если я встану и приму душ, а потом займусь чем-нибудь. Однако ни душ, ни чашка кофе, ни завтрак, к которому я почти не прикоснулась, не принесли облегчения. Настроение оставалось паршивым, все раздражало, а голова была по-прежнему тяжелой и словно набитой ватой.