Убежища
Шрифт:
***
Дама в блекло-зеленом провела его мимо большого следующего входа - Антон обернулся, но не увидел ничего, кроме темноты, уводящей вниз. Третий ход вел к двери черного дерева больше и шире человеческого роста. Дама легко отворила эту дверь и вошла. Антон вошел следом и дверь захлопнул. Злился он уже довольно сильно, тоже впервые в жизни после младенчества. Комнатка оказалась невелика. Освещена она была очень ярким белым светом, так, что предметы и люди не отбрасывали теней, но никаких ламп видно не было. Напоминала
Дама присела на кушетку у стены, завалилась навзничь и потянула за собою Антона.
– Ляг со мною.
"Не привыкать", - подумал бывший студент и осторожно прилег к ней.
Она взяла его лицо в ладони и поцеловала в нос.
– Я - как бы получше сказать, чтоб ты понял - переводчица Короля.
Теперь продолжались его поцелуи, и он почти добрался до плеча, когда она ответила:
– Я покажу тебе, покажу - когда ты будешь готов.
Сводя с ума, шуршало зеленое платье из шелка, скользило...
Дама прикоснулась губами к правой стороне его шеи; ему показалось, что кожа его растворяется без боли, и лихорадочно подумал: "Да! Пусть не будет никакой правой стороны, пусть!". Дама отпрянула, встала и усадила его:
– А теперь смотри и запоминай!
Она отворила небольшую окованную железом дверцу в белой стене, прямо за входной дверью:
– Это и есть Врата Короля!
Там, за дверцею, был песчаный берег, серое море и пасмурное небо. Росла высокая пальма, какие Антон видел только на картинках. Справа дунул предгрозовой ветер, пальма залохматилась и закачалась, словно бы кто-то мелкой из листьев смахивал пыль с туч. Потом она остановилась и исказилась: на стволе возникли узлы и междоузлия, а цельные листья стали перистыми. После этого рядом (или позади) пальмы снизу начала расти ее копия, словно бы отлитая из воды. Еще раз дунул ветер, и дверца захлопнулась. Все это было жутко, непонятно почему.
– Это сделал Король?
– Он отливает из небытия копии наших предметов, но перед этим изменяет их по своему желанию.
– Так он творит там, где уже работал наш Творец?
– Да. Если он творит где-то еще, мы этого не видим, так ведь?
Антон сказал раздумчиво, как старик:
– Я видел, что по его желанию летучие мыши стали разумными и говорящими... Что он сделает с людьми?
Прекрасная дама поцеловала его, как маленького, в кудрявую макушку:
– Подземный Иерусалим - все равно что реторта алхимика. Чтобы дети не перегрызли друг другу глотки от скуки или по капризу, нужно стравливать давление. У нас это есть - вниз или в обыкновенный мир, ты увидишь. А вот если, - дама вознесла и голос, и указательный палец.
– Если их не будет, тогда появятся все условия для трансформации.
– Король знает, какого превращения им ждать?
– прошептал Антон.
– Мне сие неизвестно. Его понятия - это не понятия людей. Они ускользают от разума. Так что, не хочешь остаться и претерпеть работу Короля?
– Простите, госпожа переводчица, но нет. Позвольте мне уйти.
– Хм, - опять вмешался Бенедикт, что-то прикидывая и шевеля пальцами, как ножницами, - Этот Король может создавать из небытия отдельные искаженные вещи, но вот может ли он всех их связать воедино, в один
– Может быть, он - ребенок?
– Хорошо, упрямец, - ответила юноше дама.
– Но исключений никому не делаем - сюда ты больше не вернешься никогда.
– Прекрасно, госпожа!
– поддел ее Антон; по правде говоря, он потерял уважение к прислужнице Короля, ускользающего от понимания, и ему хотелось грубо овладеть предательницей человеческой природы.
– Я - не человек!
– усмехнулась она углом рта, и Антон благоразумно сказал про себя: "И занята собою, как богиня".
– Идем.
Они покинули эту комнатку, и дверь ее захлопнулась за Антоном навсегда. Базиль, о котором постоянно забывали, ждал у стены; Антон взял его на руки - оказывается, он не снимал заплечного мешка, а еще думал, что с ним займется любовью такая женщина, вот ведь придурок!
Дама указала ему на коридор, теперь освещенный уж очень ярко. Глазам казалось, что коридор это прямой, как стрела, а ноги думали, что это дуга. У Антона закружилась голова, а дама спросила:
– Разве ты не знаешь об окружности с бесконечным радиусом?
– Да, одна из метафор Творца...
– Здесь только ее подобие.
– Сделанное Королем?
– И мною. Каждый, кто хочет ребенка, брака или серьезного дела, может навсегда покинуть Подземный Иерусалим, - теперь она говорила суховато, как озабоченная мамаша.
– Я даю разрешение и провожаю. Он выбирает свою дверь и уходит. Вот и все. Мальчик, выбирай дверь хорошенько!
– Как?
– Чего ты сейчас хочешь сильнее всего?
"Овладеть тобой" - честно подумал Антон - он еще не вполне отошел. Но сказал иначе:
– Я хочу получить очень хорошее образование.
Дама хихикнула и послала его жестом по коридору, уходящему вправо. Двери, такие же белые, как и стена, заливал невыносимо яркий свет. Кот закрыл глаза лапой, а несчастный Антон просто моргал. Что-то сжалилось над ним, и одна из дверей оказалась освещенной самым обыкновенным светом. Он толкнул ее...
***
– ... И оказался прямо будуаре одной француженки и с котом на руках. В Париже. Так она надо мной подшутила, - мрачно закончил Антон. Тут захихикал уже Бенедикт, пламя его свечей затрепетало:
– Тебя не посадили в тюрьму?
– Ну уж нет! Она была очень рада.
– Коту?!
– ....
– А как же вы объяснились?
– По-французски, конечно. Меня немного учили дома. И по-латыни, само собой.
– Ого! Образованная, значит, дама...
Остатки пива оба проглотили одновременно.
– Уф! Глотка здорово пересохла!
Бенедикт заметил: разговор с ним начал мальчишка, а сейчас перед ним был молодой мужчина, неумолимо приближавшийся к расцвету - и все это за одну ночь, даже серость из-за окна уйти не успела. Ушел в шестнадцать и вернулся, когда ему было уже двадцать три - все как надо. Бывший мальчик сидел, развернувшись и даже заложил нога на ногу. Смущение накрыло обоих, предвещая близкий рассвет. Антон сел прямо и сложил руки на коленях.