Убежище
Шрифт:
— Ты не чувствуешь ее? — Уже несколько раз спрашивала она Наварро.
А он отвечал всегда одинаково:
— Я чувствую много темной энергии, но она… рассеянная. Не могу ничего собрать воедино.
— Когда ты докладывал, твоя начальница… Она знала, да? Она знала о Джесси. Что она мертва.
Вспомнив голос Мэгги, Наварро кивнул, все еще не желая давить на Эмму слишком сильно и слишком быстро. Он верил, что меньшее из двух зол — сосредоточить ее внимание на Джесси. Убийство сестры, с которой она практически не разговаривала всю
— Она знала. И учитывая, как тяжело Мэгги переживает потерю каждого оперативника, я даю не более двадцати четырех часов, прежде чем она вызовет подкрепление.
— Ты так говоришь, будто это плохо.
— Это хорошо, если бы мы знали, кого искать. Кроме Джесси. Сейчас же у нас нет улик, и мы никак не можем выяснить, что было известно Джесси. Если покажется больше сотрудников Убежища или Мэгги сможет убедить Бишопа откинуть правила и послать агентов без приглашения, у нас ничего не появится.
— У нас есть подозреваемые, — проговорила Эмма.
— И то условные, — Наварро покачал головой. — Мне это не нравится, но мы не можем просто начать обвинять людей или опрашивать их без веской на то причины. Потому что если мы не найдем доказательств…
— Убийца Джесси останется безнаказанным.
— Может быть. Зависит от того, что еще он сделал. Дело в том, что мы очень рискуем, если не следуем правилам. Если, как мы думаем, убийца — серийный, тогда он либо умрет, либо попадет в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. И при этом он не должен успеть убить еще кого-нибудь.
— Я знаю, что ты прав, — проговорила Эмма. — Но это… тяжело. Ждать. И сомневаться, найдем ли мы ее.
— Найдем, — ответил Наварро. — Обещаю.
6 июля
Ему потребовалось много времени, чтобы убраться. Но занимаясь так долго этой работой — своей настоящей работой, призванием, он очень умело заставлял людей верить, что находится в совершенно другом месте.
Это очень полезное умение.
Он вел машину максимально быстро, используя автомобиль, который не привлечет внимания. Припарковался в незаметном месте и остаток пути проделал пешком. Это был нелегкий путь, но расстояние небольшое, поэтому много времени не ушло.
Он сразу направился в подвал, легко двигаясь в темноте, будучи хорошо знакомым с этим местом. Своим ключом отпер стальную дверь и вошел внутрь, игнорируя знакомые инструменты и приспособления, направляясь ко второй двери и открывая ее. В крошечном помещении находились только большие фонари и холодильная камера.
Лениво задумался, догадалась ли она, что он подключился к электрической сети Бэррон-Холлоу. Вероятно, нет, поскольку электричество он использовал только для холодильника. А линия передачи проходила под землей вплоть до места подключения.
Откинув в сторону все размышления,
Она не была большой, но находилась в холодильнике уже достаточное время, поэтому практически одеревенела в одном неудобном положении. Неудобном для него. Но он привык к этому. Принес черный застегивающийся мешок для тела — чего только не купишь в Интернете сейчас. Как только он смог затолкать ее в мешок, ему сразу стало легче.
Он отнес ее в сад, снова почувствовав легкое сожаление, потому что на этот раз у него не было времени разморозить ее, прежде чем высадить. Он думал, что время у него будет, поэтому днем ранее выкопал яму подходящего размера и формы.
Ну что ж, она все равно подходит. Может, для нее и не слишком удобно, но уже ничего не поделаешь. Он больше не может позволить себе такую роскошь, как время.
Потому что если он останавливался и начинал слушать очень внимательно, то слышал предупреждающий шепот.
Они знают.
Они будут искать тебя.
Они будут искать твои цветы.
Поэтому он сократил свою обычную церемонию, раздраженный этой необходимостью, просто вытаскивая ее из черного мешка и опуская в яму. Обнаженную.
Он всегда забирал их одежду. Чтобы просто сжечь, а не оставить в качестве трофея, как утверждали те профайлеры. Ему необходимо было насладиться своими цветами в их чистейшей форме, обнаженными, какими их создал Господь Бог.
Ему бы хотелось провести больше времени с ней.
Но, ощущая, как уходит время, он взял лопату и начал сажать свой цветок, хороня тело Джесси Рейберн.
Завтрак в гостинице в понедельник прошел в подавленном настроении, поэтому даже Холлис инстинктивно понизила голос:
— Учитывая, что, по официальной версии, Джесси уехала из города по собственной воле в воскресенье, это место…
— Гнетущее? — предположил Демарко. — Согласен. И поскольку большинство гостей, приехавших на фестиваль, уже выехали, здесь еще и пусто.
— Да, но… — Холлис посмотрела в дверной проем, и ее глаза расширились.
— Вот черт, — тихо проговорила она, и Демарко, знакомый с этим выражением, ждал ее слов, прежде чем задать вопрос.
— Джесси?
Холлис кивнула.
— Черт, я надеялась, что она действительно сама уехала из города. Или что кто-нибудь из нас сумеет что-нибудь уловить и помочь ей, прежде чем этот ублюдок убьет ее.
— Это случилось уж точно не потому, что мы мало старались, — ответил ее напарник. — Но мы можем кое-что сделать сейчас. Если хочешь разозлить шефа Мэйтленда, вперед.
— Пойдем, — хмуро улыбнулась Холлис.
Дэн Мэйтленд не был счастлив из-за того, что его вызвали в офис — в понедельник у него был выходной. Но он приехал, потому что голос Мелиссы звучал озадаченно и неуверенно, и, приехав, он понял почему.