Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил"
Шрифт:
Марголин при этом подчеркнул, что «в соответствии с установившимся прецедентом в предыдущих ритуальных процессах, в первом обвинительном акте [в начале 1912 года] ничего не говорилось о ритуальном характере убийства Ющинского. Бейлис был обвинен в жестоких пытках и убийстве в целях извлечения крови... вместе с двумя неустановленными личностями» [386] .
Но этот вопрос о "ритуале" совершенно очевидно читался между строк хотя бы по характеру ран на теле жертвы, по установленному способу медленного убийства с перерывом для источения крови (в теле ее не оказалось) и по времени убийства – накануне еврейской "пасхи". И первым естественным побуждением еврейских лидеров было – замолчать, гордо игнорировать все эти факты и подозрения как очередную попытку "возрождения мракобесия".
386
Margolin A.D. Op.cit. P. 181. –
Так, активный деятель сионистского движения В. Жаботинский, сразу же после ареста Бейлиса, демонстративно заявил в статье "Вместо апологии" (1911), что оправдания евреев в невиновности в таких делах безсмысленны:
«Их [еврейских защитников] доводы так же однообразны, как обвинения противной стороны. Одно и то же из века в век. Сначала доказывается, что еврейская вера воспрещает употребление крови: затем идет доказательство, что самые знаменитые ритуальные процессы всегда кончались торжеством истины, оправданием невиновных и посрамлением клеветников. И толпа этих доводов не слушает... На перечень оправдательных приговоров отвечают: жиды подкупили суд [387] . На перечень текстов, запрещающих употребление крови, отвечают: значит, есть еще один текст, который разрешает, и его-то вы нам не хотите процитировать...
387
Заметим, что именно для этого и создавались "комитеты защиты" во все времена. Например, известный еврейский историк сообщает, что в XVIII в. от приговоров по делам ритуальных убийств евреи спасали своих уличенных соплеменников «еврейскими деньгами, которые иногда позволяли погасить дело в самом зародыше. Преимущественно этой цели служил секретный фонд "Ваада четырех стран" – фонд кровавого навета ("алилот шекер")» (Поляков Л. История антисемитизма. М.–Иерусалим, Т. 2. С. 354).
Вот уже несколько лет, как евреи в России плотно сидят на скамье подсудимых. Это не их вина. Но вот что безспорно их вина: они себя держат, как подсудимые. Мы все время и во все горло оправдываемся... Доколе? Скажите, друзья мои, неужели вам эта канитель еще не надоела? И не время ли, в ответ на все эти и на все будущие обвинения... просто скрестить руки на груди и громко, отчетливо, холодно и спокойно, в качестве единственного аргумента, который понятен и доступен этой публике, заявить: убирайтесь вы все к черту? Кто мы такие, чтобы пред ними оправдываться, кто они такие, чтобы нас допрашивать?..
Нас не любят не потому, что на нас возведены всяческие обвинения: на нас взводят обвинения потому, что не любят... Нравимся мы или не нравимся, это нам в конце концов безразлично. Ритуального убийства у нас нет и никогда не было; но если они хотят непременно верить, что "есть такая секта" – пожалуйста, пусть верят сколько влезет. Какое нам дело, с какой стати нам стесняться?.. Ибо особа народа царственна, не подлежит ответственности и не обязана оправдываться... Никому мы не обязаны отчетом, ни перед кем не держим экзамена, и никто не дорос звать нас к ответу. Раньше их мы пришли и позже уйдем. Мы такие, как есть, для себя хороши, иными не будем и быть не хотим» [388] (курсив наш. – М.Н.).
388
Жаботинский В. Вместо апологии // Избранное. Иерусалим, 1992. С. 118-125.
Дух "Шулхан аруха" в этом заявлении очевиден: мы "царственный народ", а вы "гои", не вам нас судить. Отметим также, что Жаботинский, при столь очевидных уликах против Бейлиса, похоже, не исключал признания его виновным и в той же статье "стелил соломку", намекая, с одной стороны, что ритуальное убийство можно виртуозно подделать, «не так трудно теперь найти и еврейчика-лжесвидетеля», и с другой стороны – что нельзя обвинять всех евреев за преступление некоего «сумасшедшего»: «требуем признать за нами право иметь своих мерзавцев, точно так же, как имеют их и другие народы».
По мнению Л. Кациса, современного еврейского специалиста по делу Бейлиса, «Жаботинскому было ясно, что дело Бейлиса – это всерьез и надолго», поэтому в его суждении «чувствуется следующая логика: если самим евреям занять позицию оправдывающихся... то, помимо признания того, что евреям есть от чего защищаться, они как бы тем самым признают реальность,
389
Кацис Л. Указ. соч. С. 88, 89.
Следует еще раз отметить, что современные суды как в европейских странах, так и в России не стремились подчеркивать ритуальный характер подобных убийств (чтобы "не возбуждать народ к погромам" и т.п.). Однако Грузенберг полагал, что на этот раз по совокупности всех данных следствия дело значительно опаснее. Что обычная логика пассивного гордого молчания, предлагаемая Жаботинским, – инерция прежнего "безсилия" евреев перед средневековыми "мракобесными мифами" – в данном случае не может принести ничего, кроме вреда, – слишком уж очевидны признаки ритуального убийства, которые не удастся обойти молчанием. Даже если лично Бейлиса удастся выцарапать – "миф"-то останется; поэтому надо нанести удар по самому "мифу", – так описывает Кацис логику Грузенберга.
Поэтому Грузенберг решил, что современное состязательное судопроизводство, основанное на презумпции невиновности обвиняемого и строго регламентирующее формальную сторону доказательств, дает возможность еврейству, при его нарастающей финансовой, политической и информационной силе, предпринять встречную атаку: потребовать от прокурора предоставления убедительных для присяжных («непрофессиональных судей») богословских доказательств именно религиозного ритуального убийства. По словам Кациса, в этом Грузенберг видел «практически единственный шанс – заставить обвинение позитивно доказывать то, что этим способом принципиально недоказуемо» [390] , учитывая также некомпетентность присяжных.
390
Кацис Л. Указ. соч. С. 89.
И поскольку «доказывать в современном суде виновность подсудимого мистическим путем было явно затруднительно» [391] , – то этим будет наконец-то убедительно разрушен и весь христианский "кровавый навет" на основе современных норм судопроизводства. Независимо от того, какие улики имеются лично против Бейлиса, – его в таком случае уже не смогут обвинить в главном мотиве убийства, ритуальном, и вся логика доказательств прокурора рухнет, а тем самым и ритуальное значение процесса для еврейства. Кроме того, добавим, процесс по "мракобесному" обвинению еврея именно в ритуальном убийстве должен был сплотить на его защиту евреев во всем міре и направить против "антисемитской России" возмущение всего "прогрессивного человечества". То есть Грузенберг сознательно шел на конфронтацию, по сути провоцируя войну еврейства с Россией, что мы отметим в конце данного послесловия.
391
Там же. С. 93.
И вот в феврале 1912 г. (после того как в первом, январском, варианте обвинительного заключения против Бейлиса вопрос о ритуальном убийстве не был затронут) именно опытный в крючкотворстве Грузенберг (совместно с Марголиным) «обратился к властям с тем, чтобы вызвать религиозных экспертов в лице самых знаменитых российских ученых, желая доказать тот факт, что еврейская религия запрещает применение крови во всех случаях». Сначала Грузенбергу Судебной палатой «было отказано в вызове экспертов. В качестве причины отказа следствие отметило, что в обвинительном акте ничего не говорится о каком-либо ритуальном характере убийства» [392] . Грузенберг безуспешно подавал такое прошение дважды. Но на этом же настоял и Шмаков, представитель гражданской истицы (матери Андрюши); сначала и ему отказали, но на этапе доследования дела суд и прокурорский надзор были вынуждены принять к рассмотрению это требование обеих сторон.
392
Margolin A.D. Op.cit.. – Цит. по: Кацис Л. Указ. соч. С. 73. См. также: Прошение защитников Менделя Бейлиса О.О. Грузенберга и А.Д. Марголина в Киевский Окружной Суд от 5 февраля 1912 года (ГАРФ. Ф. 827. Оп. 1. Д. 60. Л. 67- 72).