Убиенная душа

Робакидзе Григол Титович

— Именно так,— ответил Тамаз,— сотворенное Богом должно стать Богом, долж­но вернуться в лоно Бога Бог нуждается в крови, без крови Божественное иссякает.

— Понимаю...— сказал Петров.— Следующий миф похож на предыдущий. На берегу Кокита заклали жертвенных животных. Собрались тени умерших, чтобы пить пролитую жертвенную кровь и на несколько мгновений насладиться чувственной пол­нотой плоти.

— Да, это именно так,— подтвердил Тамаз.

— Итак, боги жаждут крови? — спросил Петров, искушая Тамаза.

—

Поскольку человек жаждет Бога,— скромно ответил Тамаз.

— Ага,— вздохнул Петров с таким выражением лица, словно услышал что-то неожиданное.

— Лишь кровь связывает человека с Богом,— продолжал Тамаз, все больше воодушевляясь.— Крепок мексиканский народ: он питает Бога своей кровью, снова обретая божественную силу через пожертвованную кровь.

— Несомненно... Каким сильным, наверное, был тот жрец, который распорол юную грудь и достал из нее кровоточащее сердце,— таинственно прошептал Петров.

Тамаз опешил. Внезапное молчание наступило между ними.

Затем Петров произнес еще таинственнее:

— Он, по-видимому, обладал страшной оккультной силой, этот жрец.

Тамаз вздрогнул, это отрезвило его.

Все невыносимее становилось молчание.

— Работник ГПУ ведь тоже должен обладать такой силой,— неожиданно сказал Петров.

Тамаз ощутил шипение змеи.

— Как? — вырвалось у него.

— Работник ГПУ тоже проливает кровь, да еще как! — улыбнулся Петров.

— Но он не нуждается в Боге.

— А Бог не нуждается в нем, не так ли?

— Именно так.

— Здесь мы, видно, имеем дело с другой силой.

— Это непостижимо... Кровь принадлежит лишь Богу.

— И лишь он нуждается в ней, так?

— Да.

— Нет, и тот другой нуждаются в ней.

— Кто?

— Дьявол... Ха, ха, ха! — демонически рассмеялся Петров.

Тамазу стало не по себе. Петров сидел перед ним, точно пылающий призрак. В его беспокойных глазах сверкнула злая искра. Он продолжал говорить, но уже как-то без уверенности. Говорил по-прежнему с воодушевлением, но наблюдательный человек мог заметить, воодушевление это было напускное.

Глаза Тамаза затуманились. Теперь Петров начал рассказывать жуткие истории. Он утверждал, что некоторые работники ГПУ моют руки в крови. Он рассказал Та­мазу следующий эпизод. В наполненную кровью ванну какой-нибудь работник ГПУ велит лечь красивой женщине в юфтевых сапогах. Женщина эта обретает дар ясно­видения и начинает пророчествовать. Зачем только это придумал Петров?

Тамаз рассеянно слушал его, он не знал, говорил ли Петров правду или за его словами таилось нечто другое.

— Поверьте мне: тот, кто проливает кровь, обретает оккультную силу,— повто­рил Петров уверенным тоном.

— Лишь в том случае, если кровь эта приносится в жертву Богу! — отрезал Тамаз.

— Нет, не только в этом случае...

Вспомните черную магию.

Губы Петрова тронула вызывающая улыбка. Из его суетливых глаз вылетело что-то, похожее на осу и ужалило Тамаза. Ему вдруг все стало ясно, и он промолчал. Молчание его Петров не мог истолковать ни как согласие, ни как отрицание его точ­ки зрения. Казалось, что Тамаз просто задумался над словами собеседника. На самом же деле он думал о том, чтобы гость поскорее покинул его.

Петров попытался вырвать у Тамаза еще какое-нибудь признание, но тщетно — Тамаз молчал, погруженный в себя. Вдруг Петров резко встал и ушел.

Тамаз погрузился в раздумье. Дверь медленно отворилась и голова-тыква пока­залась еще раз.

— Простите, пожалуйста! — начал Петров.— Чуть было не забыл, мне нужно знать, что означает грузинское слово «джуга».

Он стоял в дверях и улыбался. Тамаз смутился: что мог значить этот внезап­ный вопрос? Петров почувствовал смущение Тамаза и, льстиво улыбаясь, добавил:

— Вы удивлены?.. Настоящая грузинская фамилия Сталина ведь Джугашвили. «Швили», насколько мне известно, переводится как «сын» или «дочь», а что означает «джуга», не смог объяснить ни один грузин...

— Это древнегрузинское слово. Оно означает «накипь железа», другими слова­ми. то, что другие народы называют шлаком,— ответил Тамаз, окончательно сму­тившись.

— Накипь железа...— сказал Петров, улыбаясь.— Было бы вернее, если бы слово «джуга» означало «сталь». А впрочем, можно ведь довериться и накипи железа, не так ли? — Петров не переставал улыбаться.

Тамаз вдруг насквозь увидел этого человека, уловил в его улыбке вызов, на­смешку и даже угрозу. Ему хотелось схватить этого демона и вышвырнуть его из комнаты, но он сдержался. Петров простился еще раз и, торопливо семеня, вышел из комнаты.

Долго стоял Тамаз, не шевелясь. С какой целью задал Петров ему этот вопрос о «джуте»? Вдруг его осенило. Неужели этот искуситель докопался до тайны Тамаза? Страх охватил Тамаза. Но каким образом он это узнал, спрашивал себя с беспокой­ством. Как бы припоминая что-то, Тамаз решительно вышел из дому и направился к Левану.

КАК ТРОЦКИЙ ЗАКРЫЛ ЗА СОБОЙ ДВЕРЬ

Берзин шел на заседание Закавказского комитета. Он ненавидел всякие заседания. Любой вопрос можно ведь решать без них, и даже лучше и быстрее, думал он. За­седания лишь портят кровь В этом он видел великое несчастье советского строя. Он мог бы сегодня и не пойти туда, ибо на повестке дня не было ни одного вопроса, касавшегося его отдела, но он договорился о встрече с одним работником ГПУ. Засе­дание было назначено на четыре часа пополудни. Берзин вошел в зал с опозданием на 20 минут.